Надо сказать при этом, что все мы трусили, начитавшись на свободе вдоволь разной запрещенной в Союзе литературы. Даже мне отводилась на этот раз прямо-таки специфическая роль body gardera, которая меня пугала, но которой я еще более гордилась. Лара была главнокомандующим этой исторической операции и давала мне важное задание: «Олька, запомни, если что-нибудь случается, то есть кто-нибудь нас хватает и пихает в машину… Или еще лучше, если мы замечаем, что кто-то даже приближается к нам… А вдруг сделают укол?.. Сразу кричи как можно громче „Аюто!“, что значит „Помогите!“ Поняла?»
«Лар, а еще что? Как далыпе-то объясняться, ежели чего?» — спрашивала я, как старательный исполнитель, отчасти опасаясь и за себя тоже, но что поделать? Очевидно, это и есть настоящая дружба… «Да, больше ничего, — заверяла меня Лариса. — Главное привлекай к нам внимание, а там как-нибудь и по-английски разберешься»… Я была польщена важностью своей новой задачи… Но, увы, не было особого повода продемонстрировать вновь свою готовность на все… Как я любила с детства Зою Космодемьянскую… И, усаживаясь в кресло у зубного врача, думала тогда только о ее бессмертном подвиге…
Мне показалось, что Лариса тоже была отчасти огорчена, что все идет так просто и без чрезвычайных обстоятельств, которые мы уже вообразили себе. Когда мы уселись, наконец, в аэропорте в ожидании посадки на самолет, Лариса вдруг прошептала нам, показывая взглядом на человека напротив, читающего газету: «Ребята, он за нами следит». Наши сердца забились чаще, а Андрей строго прошептал: «Прекратите болтать по-русски». Нам показалось тогда, что человек, отодвинув газету, посмотрел на нас. «Ну? Что я вам говорю? Он точно следит за нами!» — почти победоносно прошипела Лариса. И прямо в упор, посмотрев на него, закинула ногу на ногу: «А я его не боюсь!» Лариса тоже была готова пострадать за Андрея, а я подготовилась к порученной мне спасательной операции. Андрей, побледнев, нервно процедил сквозь зубы: «Лариса, прекратите! Не провоцируйте его!» Человек заерзал на своем месте под нашими взглядами, но тут объявили посадку…
Сейчас все это выглядит просто смешно, но тогда Лариса перепугала нас в усмерть. Я уже готова была геройски погибнуть во имя Маэстро, ценного для всего человечества, потому что мысль отказывалась аксептировать идею
Но Андрей был взволнован сверх всякой меры. И вся ситуация была такой сложной, что мне, конечно, тоже не приходило в голову сомневаться в Ларисиной проницательности. Не меньше Андрея я верила в то, что ее взгляду доступно сокрытое от других. Она давно убедила его в этом. Хотя очень твердо стояла на этой земле без помощи особых мистических сил и, как мне кажется, она не побоялась бы вступить в рукопашную при необходимости.