Стоп. Это предплечье. Мне знакомо это предплечье.
Я не позаботилась смазать дилдо лубрикантом. Да и какая разница, на самом-то деле? Что это изменило бы? Я зависла над ним. Мои глаза были открыты, пустые, ничего не выражающие. Паника. Та рука. Слишком тяжелая. Воздух слишком спертый. Да, это оно. У меня были проблемы с глазами. Кажется, один из них моргал. Один моргал, а потом заморгал другой, а потом они заморгали поочередно.
Тяжелое ощущение темноты сомкнулось вокруг меня. Моя грудь. Пришпилена. Почему я пришпилена? Воздух был теплым. Слишком жарким. Он был густым, тяжко влажным. Тупая ебаная дура ебаная тупая дура. Я тонула в этом воздухе. Я закрыла глаза.
– Фокусируйся, фокусируйся, – пробормотала я вслух. – Фокусируйся. Фокусируйся.
Я моргнула и открыла глаза. Уставилась в камеру, глаза были мокрые, рот перекосило, влагалище занесено над дилдо, крест, кричаще яркий Иисус в углу, моя Библия. Чаты, мужчины, жетоны, руки – все это было такой ложью. Все это было просто маской. Просто скажи это, дура. Просто скажи это.
Чаты, мужчины, жетоны, руки – все это было такой ложью. Все это было просто маской.– Я не могу этого сказать. Прости.
«Прости», – прошептало что-то.
Прошептало в меня.
Я пошевелила ртом, пытаясь сделать слова не такими липкими.
– Прости. – Я потянулась к мышке. – Простите. – Слезы катились по моему лицу. – Простите. Я не могу, простите. – Я всхлипывала и не могла остановиться. – Простите, простите меня.
Я смотрела в камеру. Камера смотрела на меня. Просто скажи это.
– Пожалуйста, – взмолилась я ей. – Пожалуйста, простите, пожалуйста.
Я хотела вернуться. Слишком поздно. Это дыхание. Вернись.
Что-то ДЫШАЛО
Мне в ухо. Я просила его перестать, потому что было слишком громко.
Перестань дышать мне в ухо, пожалуйста. Слишком громко.
Я пыталась завершить трансляцию, но не видела экрана потому что мои руки рука рука
МОИ РУКИ дрожали.
Я нажала «завершить трансляцию» кажется.