«Температура воздуха плюс восемь, вода – плюс четыре, а я в тонкой курточке сижу на листе «кувшинки», который лежит на обычной надутой камере, – рассказывал Буратино. – В общем, пару раз перевернулся, всякий раз съемки останавливались, меня растирали спиртом».

Девочкам, игравших лягушек, приходилось еще труднее. Они периодически прыгали в воду, а вода очень холодная. В конце концов Тортила – Рина Зеленая заявила режиссеру: «Если еще раз будешь снимать дубль и заставишь детей лезть в холодную воду, сажусь в машину и уезжаю!»

Многие сцены «Золотого ключика» снимали в Крыму в течение 93 дней. Детям повезло: лето, море, солнце, кино, сразу все удовольствия. Леонид Нечаев удивлялся, откуда у маленьких артистов столько прыти и сил, они, разумеется, уставали, но после съемок сразу же бежали купаться и играть.

Дублеров у юных актеров не было – все трюки, включая опасные, они выполняли сами. Дима вспомнил сцену в харчевне «Три пескаря», когда сидел в кувшине, который был огромный и тяжелый. Он влез в него целиком и все боялись бросать в него кости, все-таки ребенок там сидел внутри, а кувшин был единственный и поэтому нужно было снять с одного дубля. Когда кувшин разбился, горловина его повисла на шее Димы. Это, конечно, выглядело как фокус, как режиссерская задумка.

Особенно сложно было снимать сцену, когда кот и лиса подвешивают Буратино за ноги к дереву. Мама Димы была шокирована сложностью трюка и категорически запретила подвешивать ее ребенка за ноги.

Понадобился дублер. Но в конце концов вышли из положения, обманув димину маму. Нечаев позже вспоминал: «Я подозвал Димку и говорю: «Нужно что-то делать!» Он: «Понял!» – и начинает ныть: «Есть хочу, не могу! Живот болит!» Пока мама ездила в магазин, мы подвесили Буратино и сняли нужный кадр».

И уж конечно юным актерам платили «золотые» за творческую работу в кино. У Буратино была самая высокая «детская» зарплата – сто рублей в месяц. Для сравнения: ставка народного артиста была 50 рублей в день плюс две репетиции по 50 процентов.

Дима Иосифов рассказывал, что в перерывах между съемками дети играли в индейцев. Мальвина, роль которой исполняла Таня Проценко была невероятно красива и Пьеро (Роман Столкарц) был влюблен в нее не только по сценарию, но и в действительности.

Таня Проценко много лет спустя рассказывала:

«Самое сложное было плакать при съемках, например, когда я жалею Буратино, посаженного в темный чулан… Мне и глицерин в глаза закапывали, и лук к глазам подносили – а толку не было. Все очень сердились. Особенно режиссер. Стал со мной очень строго разговаривать. От обиды я разрыдалась. Леонид Алексеевич сам взял камеру и закричал: «Снимаем!» После чего угощал конфетами и успокаивал».