Режиссер как и толстовский Буратино оказался безыдейно-оптимистическим героем. В одном из интервью сам Нечаев признается, что он был тогда аполитичен, как его Буратино, вся политическая жизнь ему была «до фени», а время на самом деле было «хорошее, веселое».

Яркий кукольный мир, фонтанирующее веселье сразили и детей и взрослых, которые были искренне благодарны режиссеру и творческой группе за создание такого кино. Л. Нечаев вспоминает: «Когда появилась картина, было такое огромное количество писем от людей взрослых. Бригады писали, трудовые коллективы. Что вот теперь они будут жить и работать прекрасно оттого, что у нас есть такое кино».

В противовес официозу, ложному патриотизму, идеологическому промыванию мозгов, глупости, у населения СССР появилась острая необходимость защитить свой частный внутренний мир от всей этой советской утопии, появилось естественное стремление к частному удовольствию, к веселому семейному досугу, к жизненному благополучию, ко всему интересному и свежему.

По словам режиссера, неслучайно у «Приключений Буратино» был телевизионный формат, а сам фильм был предназначен для семейного просмотра – зрители благодарили в письмах также за то, что теперь они стали смотреть телевизор вместе, всей семьей.

Нечаев признался, что финал фильма, где дети в зале радостно аплодируют самим себе, пляшущим на сцене, символизировало рождение новых типов зрелища и зрителя, являющих собой зрелища-удовольствия, замыкающихся сами на себе, и предназначенного для зрителя пассивного и самодостаточного. В то время это было новым явлением в официозной советской культуре

Режиссер вспоминал, что идея этого финала пришла к нему как озарение, и сцена была доснята уже в Останкино. Он усмотрел в этой финальной сцене пророчество о «начале конца» советского кино, в котором любой развлекательный элемент дополнялся воспитательным, назидательным, грузился надоевшей всем идеологической составной. И, соответственно, о «начале конца» советского общества, которое стало трансформироваться в «общество спектакля», в чем была огромная естественная потребность. Словом фильм Л. Нечаева появился вовремя и кстати.

Сейчас даже трудно себе представить такую ситуацию, что худсоветом киностудии «Беларусь-фильм» картина не была принята к прокату, так как формат киноленты – телевизионный, семейный, музыкальный, развлекательный – был для советского кино непривычным, новым, и на всякий случай решили не рисковать, по принципу «как бы чего не вышло».

«Безобразная картина! Ее нельзя показывать детям» – такой вердикт вынесла приемная комиссия «Беларусь-фильма», а критики были вне себя от возмущения: «Безобразная картина! Ужас! Как это может быть – кот без хвоста, лиса в платье, Буратино издевается над пожилым человеком (это Карабас-Барабас). Фильм выпустили на экраны только потому, что был конец года и невыполнение плана грозило лишением премий. А решение о выпуске картины было принято в Москве. Выйдя на экраны, комедия приобрела всесоюзное признание и успех, мало кто ожидал такого триумфа и всенародной любви.