Стена в помещении вокзала пестрела объявлениями о розыске без вести пропавших, очень часто с фотографиями. Я все их внимательно просмотрел и обнаружил несколько знакомых лиц и фамилий. Некоторые были мертвы, двое должны были остаться в последнем или предпоследнем лагере. Я дал свои показания в ведомстве по розыску пропавших и этим смог помочь семьям покойников в получении извещения о смерти и пенсии по утрате кормильца.

Затем я посетил знакомого кондитера в Мейдлинге, брат которого жил через дом от нас и с которым мы еще до войны были в дружеских отношениях, и узнал, что мои жена, сын и теща живы, что дом цел, только бабушка умерла на 93-м году жизни в сорок пятом. Его брат с семьей, хотя и живы, но в конце войны в результате бомбежки потеряли все. О моей матери, братьях и сестре он ничего не знал. Я сообщил в полиции, что возвратился из плена и вечером в половине девятого уеду из Вены, но не знаю, когда прибуду, так как передвижение мне разрешено только в пределах русской зоны и я должен буду сойти с поезда в Санкт-Валентине, направиться в Маутхаузен, а там уж сообразить, как попасть в Урфар.

Так прошел день, а вечером я отправился на вокзал, взял билет и пошел к вагону, но поезд был уже переполнен, хотя до отправления оставался еще целый час. Кондуктор никого больше не сажал. Я ему сказал, что вернулся из плена и являюсь «сталинградцем». Тогда он меня кое-как втиснул, хотя не было даже стоячих мест. Наконец, я проник в проход между двумя вагонами и весь путь^-проделал, устроившись на железном листе над сцепкой.

Так я доехал до Санкт-Валентина, последней станции перед Энсом, являвшимся границей между русским и американским секторами южнее Дуная. Севернее Дуная и в Верхней Австрии находилась русская зона. Я, как и многие другие, сошел с поезда и узнал, что нужно идти пешком по железнодорожному мосту через Дунай в Маутхаузен. Оттуда можно автобусом доехать до Урфара. В толпе прибывших я перешел мост и попал на ярко освещенную базарную площадь.

У одного молодого человека я узнал, когда и откуда отправляется автобус на Линц.

Он показал мне остановку, но объяснил, что сегодня автобуса не будет по случаю праздника — Дня Успения Богородицы. Правда, иногда удается доехать на попутном грузовике. Мне он показался приятным парнем. Я сел на скамью, так как в поезде все время стоял и очень устал. Он сел рядом и спросил, откуда я и что мне нужно в Урфаре. Я в двух словах объяснил, что со мной произошло. Тут он поинтересовался, ел ли я что-нибудь. Я ответил, что нет, но это для меня привычно. Тогда он открыл свою большую сумку, лежавшую у него на коленях, достал полбулки и кусок крестьянского сала, поделил на две части и сказал: «Поешь-ка, ты наверняка голоден». Так мы ели хлеб с салом, он даже вынул бутылку молодого вина и угостил меня. Это было первым настоящим приветом моей родины. Я спросил парня, чем он занимается. Выяснилось, что он — «мешочник»: приобретает у крестьян масло, сало, яйца, привозит продукты в Вену и продает по тамошним ценам. Австрия сейчас бедна, мало работы, и она плохо оплачивается, на зарплату не проживешь, приходится торговать.