Тяжело было почти всем вернувшимся: неженатые хотели создать семью, но испытывали недостаток почти во всем. А тем, кто возвращался к жене и ребенку, часто приходилось нелегко потому, что годы разлуки оставили свои следы, жизненные пути уже разошлись, люди отвыкли друг от друга. Между некоторыми супругами стена возникла еще до разлуки, но они не хотели этого замечать. Каждый нуждался в близком человеке, но думал только о себе, особенно женщины, так как инстинктивно искали защиты. За время долгой жестокой войны женщина тоже хлебнула горя и хотела своего рода возмещения. Но муж возвратился искалеченным телесно и душевно, ему требовалась чуткая помощь. Многие находили женщин, но среди них были и такие, которые думали только о себе. Общая нужда вначале еще как-то способствовала сохранению брака, но затем он все же рушился, так как взаимопонимание сменялось разладом. Обо всем этом я глубоко задумался много лет спустя после возвращения, когда во время одного конгресса встретил товарища, с которым был вместе в плену, хотя и не в последнем лагере. Мы сразу друг друга узнали, несмотря на то, что он немного пополнел. Мне показалось, что он чем-то угнетен. Мы радостно приветствовали друг друга и, взяв в буфете холодной закуски и по бокалу вина, сели за свободный столик в углу. Естественно, мы поинтересовались самочувствием друг друга и понемногу разговорились о своей жизни и годах, проведенных в плену. ОН вслух размышлял о том, что тогда мы мало говорили о своих личных довоенных проблемах. Действительно, мы мало что знали друг о друге, я, например, не знал, что он тоже был дипломированным инженером. Я рассказал ему о наиболее характерных ситуациях при встречах с родственниками и близкими умерших и поделился размышлениями о том, как необходима бывшему пленному чуткая женщина, которая помогла бы ему вновь встать на ноги и что такое бывает далеко не всегда. Я сказал, что знаю немало негативных примеров, когда женщина носится со своими правами, не желает даже вникнуть в состояние мужа и учитывает лишь формальные вещи.

Он не ответил, принес еще бокал вина, выпил и сказал: «До чего же ты прав! Я сполна испытал это, дошел до конца, до точки. Я хочу уйти от нее, но это невозможно».

Он был из Вены, до войны изучал машиностроение, воевал в авиации, его самолет-разведчик сбили за Уралом. Когда ему удалось приземлиться с парашютом, местные жители встретили его удивленно, но отнюдь не враждебно, хотя все же препроводили его к властям. Все это он рассказал за столиком в буфете. Может быть, я вообще был первым, кому он излил душу.