Болезнь Максимова была последствием сильного огорчения по службе. В Москве существовала комиссия для строений, председателем которой под главным начальством московского генерал-губернатора, князя Д. В. Голицына, был сенатор Башилов{700}. Он не имел никакого понятия в строительной части и, <сверх того>, вообще вел дела сумасбродно. Нашли нужным дать ему товарища, делового и знающего строительную часть. Голицын испросил Высочайшее соизволение о назначении в эту должность Максимова. По необходимости ежедневно присутствовать в комиссии и в предвидении работ в Воспитательном доме Максимов продал свой дом на Плющихе, а Е. П. Волькенштейн свою деревню близ Троицко-Сергиевской лавры, и на вырученные деньги был куплен дом вблизи комиссии строений и Воспитательного дома. Во вновь купленном доме поселились в одном этаже Максимов и Е. П. Волькенштейн, как будто муж с женой; при них были дочь и два сына последней. Башилов, и в особенности князь Голицын, очень довольны были занятиями Максимова и комиссии. В Петровском парке близ Москвы, устроенном, сколько помню, в 1826 г., были тогда гулянья по воскресеньям. В одно из этих гуляний Голицын встретился с Максимовым и очень благосклонно с ним долго разговаривал о новых своих предположениях по улучшению парка и о разных строениях в Москве, так что Максимов вернулся домой восхищенный встречею с Голицыным.
На другой день он, по обыкновению, поехал в комиссию строений и нашел, что на его месте в присутствии комиссии сидел полковник Бугайский, незадолго перед тем вышедший в отставку из корпуса инженеров путей сообщения, бывший всегда во враждебных отношениях к Максимову, который, не зная, что он заменен Бугайским, хотел сесть на свое место, но тогда Бугайский пояснил ему причину своего присутствия в комиссии, и был прочитан приказ об увольнении Максимова. По возвращении последнего домой сильный нервический удар положил его в постель; дали мне знать в Воспитательный дом об его болезни, и немедля были собраны доктора. Болезнь Максимова продолжалась долго, выздоровление шло медленно, и во время выздоровления требовали, чтобы он не занимался делами, а потому никого из его подчиненных к нему не допускали, и всех долее меня, потому что у меня были самые важные и наиболее беспокоившие Максимова работы и потому что он был привязан ко мне более, чем к другим, так что мне одному были известны все подробности причины его болезни, вследствие чего опасались, что свидание {его} со мной может повредить его здоровью. Такое удаление от должности человека достойного не приносит чести его начальству, но всего удивительнее тайна, которую сумели сохранить при этом, так что Максимов нисколько не подозревал возможности подобной катастрофы. Бугайский был женат на Свечиной, имел связи, знаком был в московском аристократическом кружке и потому легко мог иметь влияние на Голицына. [