Зиму 1849/50 г. я бывал в тех же домах, которые мною были посещаемы в прошедшую зиму. Сверх того, я проводил каждую неделю один вечер у профессора Института инженеров путей сообщения полковника Александра Сергеевича Комарова^н. Он, окончив курс в Петербургском университете со степенью кандидата, поступил воспитанником в институт одним годом позже меня, а так как кандидаты университета имели право в гражданской службе на X класс, соответствующий чину штабс-капитана, то его прозвали «штабс-капитаном», а по особого рода его вертлявости «буравчиком»; эти названия он сохранил всю жизнь. Он был большой хвастун, нахально лгал без всякой надобности, {чему я приведу впоследствии несколько доказательств}. Отец{402} его был уволен от должности начальника Императорского стеклянного завода за какие-то злоупотребления, но в это время он, несмотря на свои преклонные лета, снова состоял на службе членом совета главноначальствующего над Почтовым департаментом. A. С. Комаров был женат на дочери сенатора Лукаша и имел в доме своего отца хорошее помещение. А. И. Баландин обедал у него каждый вторник и оставался до поздней ночи, отдыхая после обеда на диване; Комаровы, муж и жена, за ним ухаживали. Мне также случалось обедать у Комаровых по вторникам, но большей частью я приходил по вечерам. У Комарова собирались преимущественно инженеры путей сообщения и некоторые литераторы; сообщались новости дня, пересуживались, {но ничего особого в моей памяти о них не осталось, кроме того что} Комаров любил показывать волшебный фонарь, туманные картины и т. п., что очень было скучно. Ужинали у Комарова очень поздно и подавали за ужином разные сыры и колбасы, носившие названия разных стран света, но в весьма малых кусочках, так что И. Н. Колесов говаривал про эти ужины, что на них {являются кушанья – представители всего света, а в конце концов} есть нечего. На вечерах Комарова я продолжал бывать до самого переезда моего в 1852 г. в Москву.

В подражание вечерам Комарова начали и у меня собираться один раз в неделю; сначала бывали только Колесовы и товарищ мой по Военностроительному училищу путей сообщения инженер-подполковник Николай Карлович Кольман, заведовавший в это время домом главноуправляющего путями сообщения, вскоре вышедший в отставку и поселившийся во Франции; он купил дом в Мезоне. После смерти товарища главноуправляющего генерал-лейтенанта [Алексея Ивановича] Рокасовского, умершего в апреле 1850 г., я назначил свои вечера по четвергам, и вскоре они, при тесноте нашей квартиры, сделались довольно многолюдны. Хотя не было у меня ни такого простора, ни такой роскошной мебели, как у Комарова, зато был бильярд, игра на котором много всех занимала. Жена моя порядочно играла на нем. Разговоры были живее, вероятно, потому, что оставались у меня не так долго, обыкновенно с 9 часов вечера до второго часу ночи. За ужином подавали два блюда, хорошо приготовленные моим искусным поваром. Из инженеров путей сообщения на моих вечерах постоянно бывали А. И. Баландин, Петр Иванович Собко и Сулима, все трое в то время профессора Института инженеров путей сообщения. Первый из них, несмотря на старую со мною дружбу, долго не знакомился с моей женой, но, наконец, познакомясь, был у нас как свой. Впоследствии я поменялся днями с Комаровым; он уступил мне вторники, а у него были четверги, так как четверг был докладной день Клейнмихеля у Государя и мне, вследствие этого, иногда приходилось вечером этого дня являться на службу. Впрочем, эта перемена дня не избавила меня от приглашения Клейнмихеля к нему на вечер по вторникам. Именно в этот день являлся обыкновенно курьер с приглашением его и графини на вечер; я приказывал сказать, что меня нет дома, и никогда в этот день к Клейнмихелю не ездил, а когда приезжал к нему на другой или третий день, он мне выговаривал, что я у него не был по его приглашению. Я подозревал, что он, узнав, что у меня собираются на вечер по вторникам, нарочно посылал меня приглашать в эти дни, чтобы поставлять меня в некоторое затруднение, что ему, вероятно, доставляло удовольствие, хотя он и был постоянно ко мне очень расположен.