Митрополит сказал тогда:

– Всякое даяние благо.

Все игуменьи, после нескольких лет нахождения в этом сане, обыкновенно получают наперсные кресты, но моя тетка, пробыв в Бородинском монастыре с 1852 по 1871 г., не была ничем награждена, что доказывало явное к ней нерасположение митрополита, или, по крайней мере, его приближенных. Монахини же, оставшиеся в монастыре, во дворе которого она развела сад и цветники, и который она содержала с изяществом и в чрезвычайной чистоте, свыклись с ее строгими требованиями и были ею довольны. Зная хорошо музыку и прекрасно читая, она довела пение на клиросах и чтение во время Божественной службы до совершенства. Потеряв жившую с нею мать, княгиню А. И. [Анну Ивановну] Урусову{479}, она думала окончить жизнь свою в Бородинском монастыре, но в 1871 г., совершенно неожиданно, была переведена игуменьею в Московский Вознесенский монастырь{480}. Это, конечно, было повышение, так как Вознесенский монастырь считается едва ли не первым между женскими монастырями, но она, не желая этой перемены, просила оставить ее на месте, в чем, однако, ей было отказано.

Испытав все трудности, сопряженные с постановкой женского монастыря в надлежащий порядок, игуменья Сергия, по болезненному своему положению, не вводила уже в Вознесенском монастыре тех строгостей, которым подчинила монахинь прежде управляемого ею монастыря, а ограничилась уничтожением в нем грязи и доведением его до замечательной чистоты, а также введением отличного пения и чтения во время Божественной службы. Монахини Вознесенского монастыря были ею довольны, но так как в монастырях всегда бездна интриг, то, благодаря им, ее и здесь продолжали преследовать и в особенности викарный Московской митрополии, Алексей^н, – имевший большое значение при новом митрополите Иннокентии{481}, что тем удивительнее, что Алексей был человек весьма умный. Про мою тетку распускали нелепый слух, что она пьянствует. Мне казалось, однако, что она сама была в некоторой степени причиной нерасположения к ней епархиального начальства. В Москве семь женских монастырей; игуменьи прочих московских монастырей, по ее назначении в Вознесенский монастырь, были у нее, не ожидая ее приезда к ним; она, не желая с ними знакомиться и ссылаясь на слабость здоровья, послала к ним свою казначейшу с просфорами; они же выдумали, что она не по болезни, а по охоте к вину не выезжает, и, конечно, наговорили на нее преосвященному Алексею, который, вероятно, между ними имел таких, которым привык доверять. Сверх того, он привык к низким поклонам и лести, расточаемым перед ним прочими игуменьями, а отношениями к нему игуменьи Сергии мог быть недоволен; конечно, ему передавали и ее неудовольствие против него, которое она при всех заявляла не со смирением, а довольно резко.