В декабре коммерческий агент железной дороги между двумя столицами Харичков нашел нужным иметь в Москве помощника, и на это место поступил к нему инженер путей сообщения полковник Полонский, {о котором я упоминал в III главе «Моих воспоминаний»}. Полонский был в это время вице-директором Департамента искусственных дел Главного управления путей сообщения и для поступления к Харичкову вышел в отставку генерал-майором. Это был первый случай, чтобы лица довольно высокопоставленные на государственной службе меняли ее на частную. Все тогда удивились этому, но Полонский, обремененный большим семейством, предпочел хорошее содержание в частной службе; по окончании же 12-летнего срока агентства Харичкова, он снова поступил в ведомство путей сообщения прежним чином полковника. Клейнмихель, слыша от Я. И. [Якова Ивановича] Ростовцева постоянные похвалы правителю дел учебного комитета, полковнику А. И. Баландину, и видя хорошо составленные и аккуратно переписанные журналы этого комитета, вздумал назначить Баландина вице-директором упомянутого департамента, для чего и послал к нему курьера с приказанием явиться вечером. Баландин уверял курьера, что это ошибка, что Клейнмихель не мог прислать за ним, а верно прислал за Таубе, с которым Баландин жил в это время. Курьер настаивал на своем, и Баландин, никогда не надевавший мундира, принужден был в него облечься. По входе Баландина в кабинет Клейнмихеля, последний ему сказал, что он назначает его вице-директором Департамента искусственных дел. Баландин отвечал, что чувствует себя неспособным к этой должности. Клейнмихель возразил, что это пустяки, что он знает, что Баландин хорошо владеет пером, чему служат доказательством журналы учебного комитета. На ответ Баландина, что эти журналы он составляет сам, а что он никогда не имел ни одного подчиненного, и потому не сумеет заставить работать чиновников и писцов департамента, Клейнмихель сказал, что он выучит Баландина быть начальником и требовать должного от подчиненных, и что толковать об этом нечего, так как его воля, чтобы Баландин был вицедиректором, и он будет назначен на другой же день. Баландин с отчаяния не знал, что делать; его целью было дослужиться в звании профессора Института инженеров путей сообщения до полной пенсии, которая давалась служащим по учебной части после 25-летней службы, тогда как в других родах службы до полной пенсии следовало служить 35 лет, не говоря уже о могущих возникнуть неудовольствиях, которые заставят ее оставить прежде этого срока. Баландин бросился к Я. И. Ростовцеву в надежде найти в нем защитника, но он был у Наследника. Баландин прождал его до часу ночи; Ростовцев обещался утром быть у Клейнмихеля и упросить его не назначать Баландина вице-директором, что и исполнил, застав Клейнмихеля перед самым его отъездом к Государю. Хотя Клейнмихель отказал в просьбе Ростовцеву, но тем не менее, вернувшись от Государя, не сдавал в канцелярию заготовленного доклада о назначении Баландина вице-директором, о чем более не было и речи; но в продолжение остального времени управления Клейнмихеля путями сообщения Баландин не получал более никакой награды.