Барон Николай Иванович Дельвиг

Лит. И. Шевалье. 1857 // Портреты лиц, участвовавших в событиях войны 1853, 1854, 1855 и 1856 гг. М.: [Б. г.]. [Т. 4]. Листы не пронумерованы. Портрет 58-й по счету

Я уже говорил, что предположения мои по преобразованию Мытищинского водопровода и проект 2-й части этого преобразования были одобрены Департаментом проектов и смет в докладе Клейнмихелю от 22 ноября 1852 года. Мне не оставалось более ничего делать в Петербурге; между тем в Москве следовало заняться распоряжениями к производству торгов на работы по 2-й части проекта преобразования водопровода и составлением проектов и смет по другим трем частям этого проекта. Сверх того, жена моя писала ко мне, что она часто болеет и что нанятую нами квартиру, оказавшуюся холодной, необходимо переменить. Я весь декабрь просил о дозволении мне ехать в Москву, но Клейнмихель мне постоянно приказывал оставаться; наконец, когда я приезжал к нему по утрам, он меня не принимал, а на вечерах у его жены видимо избегал разговора со мною глаз-на-глаз. Наконец 30-го декабря я решился ожидать в зале Клейнмихеля его прохода через залу; когда я приехал к нему, его действительно не было дома; я остался в зале ожидать его. По возвращении Клейнмихеля, ему в передней сказали, что я его жду; он с досадой громко сказал, что ему и в его доме не дают покою, и не взойдя в залу, пошел в свой кабинет через двор. Наконец, он прислал мне сказать, что просит меня в этот день у него обедать. Приехав к обеду, я тотчас же просил Клейнмихеля, по вышеприведенным причинам, отпустить меня, на что получив его согласие, приехал в Москву 1-го января 1853 г. Кстати здесь скажу, что так как я не получал предписания на приезд в Петербург для представления проектов по водопроводам, то не получал и прогонных денег на эти поездки и суточных во время пребывания моего в Петербурге, которое стоило мне довольно дорого, особливо когда я останавливался у Колесова. Впоследствии я часто по служебным делам ездил в Петербург и всегда на свой счет, что для моего кармана было очень тягостно.

В Москве я застал жену мою во вновь нанятом ею доме Сабурова в Денежном переулке; по причине беременности она была в болезненном состоянии. Доктором ее был акушер Кох; беременность кончилась преждевременными родами мертвого младенца. Кох, начинавший тогда входить в славу, казалось мне, не очень был доволен моей платой за визиты, сколько помню по 3 рубля, а потому, по совету А. И. Нарышкина, мы взяли родовым доктором Постникова^н, который хотя и прилагал полное старание, но не понял болезни жены, и мы вскоре его заменили профессором Александром Петровичем Поповым{485}, впоследствии женившимся на вдове доктора [Александра Ивановича] Овера, Анне Сергеевне, урожденной Цуриковой{486}, {о которой я упоминал в III главе «Моих воспоминаний».} Попов был человек весьма искусный и чрезвычайно внимательный к болезни жены; она, при его помощи, чувствовала себя в Москве вообще лучше, чем в Петербурге.