Наконец 1 апреля было получено отношение полковника Труссона: «Разрешаю офицерам и служащим уезжать с деньгами, которые они получили. Только деньги, которые Вы смогли возвратить будут сданы Вами в банк под расписку. Во всяком случае – закон, который Вы применили для уплаты содержания вперед, может быть, отнесен лишь к людям, исполнявшим свой долг и уезжающим согласно приказанию. Между тем – многие офицеры Добровольческой армии получили вперед содержание несмотря на то, что они постыдно бежали перед неприятелем, покинув без боя товарищей, имущество, раненых и являя перед всеми самое гнусное зрелище. Я не предполагаю, чтобы закон мог быть применен к этим людям, и против этого-то злоупотребления я и хотел восстать.

Что сделано, то сделано, пусть покидают Севастополь немедленно, но способ, примененный здесь для опустошения Государственной казны, перед бегством будет доведен до сведения кого следует».

В высокой степени наглое рассуждение полковника Труссона о бежавших добровольцах не отвечало действительности и приведено им, по-видимому, лишь с целью оправдания своих поступков.

Полковнику Труссону докладывалось устно и письменно, что пособия выдавались только офицерам, живущим в Севастополе и бросавшим свое имущество. Если в период эвакуации в Севастополе и скопилось довольно значительное количество офицеров, то это были лица, прибывшие из различных пунктов Крымского побережья с предписаниями отправиться в Новороссийск и, во всяком случае, среди них не было позорно бежавших с полей сражения и бросавших раненых товарищей.

Это были те самые войска, которые через два месяца, свободные от чужого содействия, в две недели очистили весь Крым и левый берег Днепра!..

Что касается заключительной приписки, то к генералу Субботину она тоже не могла иметь отношения, так как деньги были взяты с ведома полковника Труссона и уезжать из Севастополя он не собирался.

Относясь так к обеспечению эвакуирующихся русских офицеров, французы 14 апреля явились на крейсер «Кагул» и забрали с собой хранившуюся там часть ценностей Государственного банка.

По поводу этого адмирал Саблин писал адмиралу Амету:

«Вчера 14 апреля, на крейсер “Кагул”, стоявший под Русским военным флагом, прибыли французский офицер и матрос, взяли часть ценностей Государственного банка, хранящихся там, и увезли их.

Все это было сделано без моего ведома.

Ценности на крейсер “Кагул” были погружены на законном основании.

Ни какого рода злоупотребления с моего ведома, не могут иметь места на судах и частях флота находящихся под моим командованием.