«Скоро наступит время, когда ставшая лишь благодаря германской помощи (sic!) могущественной Россия направит свои когти и против Германии… Германская культура, Германская империя испытают пагубное влияние созданного германским нейтралитетом преобладания России. До сих пор мы поддерживали мир и, быть может, нам удастся ещё несколько лет его поддерживать, но потом наступит момент, когда мир уже станет невозможен, когда могущество России обнаружится так ясно, что необходимо будет поднять меч. Тогда, быть может, некоторые из вас вспомнят о том, что то были социал-демократы, которые заявили в рейхстаге следующее: то, что в 1877 г. могло бы быть достигнуто для Германии, для всего света истинно-национальной политикой и честным нейтралитетом Германии, это когда-нибудь германской нации придётся завоёвывать с несказанными жертвами, ужасным кровопролитием»[506].

X

Программа Вильгельма Либкнехта, которая по основной своей идее — борьбе с Россией и славянством — была программой Маркса и Энгельса, в совершенно новых политических условиях осуществляется Вильгельмом Гогенцоллерном в 1914 г.

Таким образом, Вильгельм Либкнехт, в весьма существенных пунктах оказался замечательным пророком, но — тем хуже для Вильгельма II. Ибо в 1877–78 гг. та открыто противорусская политика, которой требовал в рейхстаге Либкнехт-отец, могла быть осуществлена Германией в союзе с Англией, при нейтралитете Франции. Теперь, в 1914 году, император Вильгельм, презревший советы князя Бисмарка, осуществляет политическую программу Либкнехта в условиях, когда против Германии стоит не только Россия, но и Англия с радикальным министерством во главе, и Франция, в которой для борьбы с Германией республиканец-консерватор Рибо объединился с марксистом Гэдом, личным другом Либкнехта.

И ещё одно отличие 1914 г. от 1878: в 1878 году о растерзанной Польше вспомнил германский рейхстаг устами польского депутата Комеровского и того же Либкнехта, которые оба требовали восстановления Польши; в 1914 году о ней вспомнила и её призвала к новой жизни Россия в достопамятном и мудром воззвании Верховного Главнокомандующего.

Вся мудрость этого акта особенно ярко выступает при свете тех мыслей о русско-германских отношениях, которые читатель найдёт в печатаемых выше соображениях Бисмарка. Русско-польский спор был всегда желанным орудием подчинения Россия интересам и целям Германии[507].

Как бы то ни было, исторический материал, нами привлечённый, неопровержимо доказывает, что антирусская политика и даже, ещё общее, вражда к славянству, свободное объединение которого рисуется в виде какого-то чудовищного «панславизма», является исторической традицией германской социал-демократии. Я глубоко убеждён, что наличность и сила этой традиции в значительной мере объясняют поведение германской социал-демократии в настоящее время и вообще отношение всего рабочего класса Германии к великой европейской войне.