У меня являлась мысль: не есть ли эта награда ответ на мои обвинения, и я серьезно раздумывал, как мне реагировать на этот удар. Сидя за обедом рядом с профессором Федоровым, я заговорил с ним о питиримовской награде.

– Мне думается, что я должен теперь просить государя об отставке, – сказал я.

– Почему? – с удивлением спросил Федоров.

– Как же иначе? Разве я могу оставаться при государе, когда он не верит мне? Вы же знаете, что 6 ноября я аттестовал ему Питирима, как негодного человека, а он сегодня отличает его беспримерной наградой. Значит, он меня считает лжецом и клеветником, – ответил я.

– Ничего подобного это не означает! Разве вы не знаете нашего государя? Нажали на него, – вот он и наградил. Вы должны игнорировать этот факт. Если же вы подадите прошение об отставке, этим вы покажете, что вам хотелось, чтобы государь поступал по вашей указке. Это будет не в вашу пользу, – возразил профессор.

Раздумав, я решил последовать совету профессора и, не прибегая к служебному «самоубийству», выжидать естественного конца своей протопресвитерской службы, ибо для меня теперь не оставалось никаких сомнений, что дни моего пребывания на занимаемом месте уже были сочтены. Как в 1915 г. Распутин хвастался: «утоплю Верховного», так теперь возвеличенный Питирим откровенничал со своими приближенными: «Скоро мы свернем шею Шавельскому».

С 9 декабря министр двора известил П.М. Кауфмана, что он освобождается от обязанностей при Ставке. Увольнение свалилось неожиданно, как снег на голову. Ежедневно присутствовавшему на высочайших обедах и завтраках Кауфману государь даже намека не сделал на возможность его удаления. А Кауфман ведь был первым чином двора. Государь его любил и уважал. В свите мне объяснили, что Кауфман так неожиданно уволен по требованию из Царского, где нашли, что он своими разговорами очень нервирует государя.

Кажется, 10 декабря, после обеда, государь подошел к стоявшему рядом со мной генералу Н.И. Иванову и заговорил с ним. Говорили обо «всем». Генерал Иванов неожиданно обмолвился: «В стране и на фронте, ваше величество, настроение очень неспокойное».

– Что за причина? Недостаток продовольствия? – спросил государь.

– Никак нет! Внутренние настроения, – ответил генерал Иванов. Государь резко повернулся в сторону, соображая что-то, а потом, опять обратившись к генералу Иванову, спросил:

– А какая в прошлом году в это время была погода на Юго-Западном фронте?

– Холодная, – ответил генерал Иванов.

– До свиданья! – сказал вдруг государь, протягивая генералу руку.

Итак, Кауфмана за его честную и откровенную беседу 9 ноября расцеловали, а 9 декабря уволили; генерала Иванова, бывшего главнокомандующего, кавалера Св. Георгия 2-й степени, оборвали, а потом отвернулись от него.