Игроком Лобановский крепкие напитки себе не позволял, только шампанское. На тренерской позиции всё поменялось. К шампанскому он не прикасался, крепкими напитками время от времени стресс снимал. Только вечером — уговорить его пропустить по рюмочке за обедом, по словам Сабо, было невозможно.

Фантазировали, будто после Чернобыля, для того чтобы вывести из организма стронций, он — только вдумайтесь! — каждый вечер выпивал бутылку водки. Лобановскому только и оставалось, что смеяться над подобной чушью. После Чернобыля он, по совету специалистов, какое-то время употреблял хорошее красное вино и советовал, называя это «профилактическим мероприятием», то же самое делать другим. А после того как у него обнаружили аритмию, ему нельзя было пить. «Только иногда, — говорит дочь Лобановского Светлана, — папа мог позволить себе рюмку коньяку».

Застолья, основательные по времени, но редкие, поскольку времени никогда не было, с небольшим количеством алкоголя — крепкого (никаких вин-суррогатов), с разговорами-дискуссиями на самые разные темы, от обсуждения новой книжки Виктора Астафьева до разбора феномена голландской сборной; застолья моментальные, на ходу, с кратким обменом мнениями о происходящем в футбольной жизни — все они непременно завершались одним и тем же — придуманным поэтом Наумом Коржавиным тостом, всегда произносимым не без иронии: «За успех нашего безнадёжного дела!»

Был ли Лобановский суеверным человеком? Смотря что называть суевериями. Если, скажем, считать таковым с первых тренерских дней, ещё днепропетровских, заведённое правило — в клубном автобусе и в раздевалке должны находиться только тренеры, игроки, врач, массажист и администратор («Все производственные вопросы, — говорил Лобановский начальникам, — мы будем решать в кабинетах, а не здесь»), то это не проявление суеверия. Это — неукоснительное следование раз и навсегда заведённому порядку, ставшему привычным для всей команды укладу, соблюдение каких-то привычных ритуалов и традиций.

Все знали, например, что в день матча звонить Лобановскому нельзя было ни в коем случае. Перед игрой он отдавал очки Чубарову, а потом забирал их. На игру непременно надевал костюм, в котором был на первом победном матче сезона. В автобус заходил последним, всегда садился на одно и то же место — на первый ряд слева, сразу за водителем. В Киеве на матч автобус неукоснительно должен был следовать одним и тем же маршрутом. Однажды по каким-то причинам улицу, в маршрут входившую, перекрыла машина автоинспекторов, милиционеры никого не пропускали. «Звоните, куда угодно, — сказал им Лобановский, — но мы должны ехать здесь». Стражи порядка куда-то позвонили, и автобусу было дано разрешение.