Александра Фёдоровна угадала: ребёнка ждала нелёгкая судьба. Пока же в древней столице гремели залпы салюта, а Александр I, получив известие о рождении племянника, назначил младенца шефом лейб-гвардии Гусарского полка — мужчина из императорского дома не мог не быть военным. Маленький великий князь сначала находился на попечении бонн и воспитательниц, но с шести лет попал под мужской надзор. С воцарением отца мальчик стал наследником престола, и его воспитание было делом государственной важности.

Главным начальником цесаревича стал гусар и ветеран Наполеоновских войн полковник Карл Мердер, а его ближайшим помощником — поэт Василий Жуковский. Первый учил верховой езде, военным уставам, «фрунту» (строевой подготовке и приёмам обращения с оружием); благодаря ему государь будет всю жизнь носить мундир так элегантно, как никто другой. На детской половине Зимнего дворца были установлены гимнастические снаряды: деревянная и верёвочная лестницы, канат; учёба перемежалась физическими упражнениями. Летом великий князь вместе с питомцами Первого кадетского корпуса нёс караульную службу, стоял на гауптвахте и удостаивался высочайшей награды — серебряного рубля. В 1827 году девятилетний Александр Николаевич был назначен атаманом всех казачьих войск. В 1836 году он командовал 1-м батальоном Преображенского полка и лейб-гвардии Гусарским полком, шефом которого числился; тогда же «за отличие по службе» цесаревич был произведён в генерал-майоры с назначением в свиту.

Жуковский же разработал учебный план, согласно которому великий князь с восьми до двадцати лет должен был не только быть обучен наукам, но и стать «совершенным человеком». Василий Андреевич был ласков, но требователен; у его ученика не было каникул, а в «учебную горницу» в часы занятий не допускался даже отец-император.

Учёба шла, как у многих детей, где хорошо, а где не очень. Но Александру, похоже, приходилось тяжелее: от его сверстников не требовали того, чего добивался Жуковский от своего воспитанника. «На том месте, которое вы со временем займёте, — не раз говорил он, — вы должны будете представлять из себя образец всего, что может быть великого в человеке». Но постоянно быть «образцом» — в учёбе, танцах, гимнастических упражнениях, светской беседе — тяжело, и Александр порой мог хандрить или срываться.

Впрочем, всем бы иметь таких учителей: русскую историю наследнику преподавал великий учёный Сергей Михайлович Соловьёв; финансовые премудрости — министр финансов Егор Францевич Канкрин. Законоведением занимался с ним Михаил Михайлович Сперанский, напоминавший будущему венценосцу, что «никакая другая власть на земле... не может положить пределов верховной власти российского самодержца» и что он «не подлежит суду человеческому, но во всех случаях подлежит... суду совести и суду Божию», однако при этом столь же велика и мера ответственности, требующая от самодержца ежедневного труда, огромной концентрации сил, заставляющая отказаться от личных удовольствий и пристрастий.