Пусть желающие изучают перипетии фамильных историй, тонкости толкования династического права давно не существующей империи и особенности его применения по принципу «нужда закон меняет», тем более что монархические страсти кипят преимущественно в виртуальном мире. Едва ли имеет смысл обсуждать и вопрос о «призвании» законного императора: старая патриархальная государственность, опиравшаяся на искренний монархизм подавляющего большинства подданных, не мысливших себе иной формы правления, ушла в прошлое. У страны сейчас иные и намного более серьёзные проблемы, связанные со вторым за столетие коренным переустройством всех сфер общественной жизни и вызовами модернизации и глобализации, решение которых требует национального согласия.

Что же касается восемнадцати реальных государей и государынь из династии Романовых, из очерков о которых состоит эта книга, то они были слишком разными, чтобы однозначно оценить их роль и вклад в формирование российской государственности и культуры. Последним полностью русским по крови монархом был Пётр Великий; благодаря заложенной им традиции брачной дипломатии Романовы породнились со всеми европейскими дворами; в жилах Николая II русская кровь составляла менее одного процента (впрочем, стопроцентная немка Екатерина II была великой российской государыней). Они вступали на престол в разном возрасте: Иван Антонович оказался на нём двухмесячным младенцем, а Павел Петрович долгих 35 лет оставался наследником. «Долгожителем» на троне был Пётр I (42 года) — правда, ставший царём в десятилетнем возрасте; меньше всех — полгода — правил его внук Пётр III. Некоторые заплатили за корону жизнью: Иван VI провёл в заключении 23 года и был убит при попытке его освобождения, Пётр III и его сын Павел пали от рук заговорщиков, Александр II стал жертвой покушения террористов, Николай II расстрелян по решению Уральского совета.

Однако большинство из тех, кто реально правил, обладали «чувством власти», которое позволяло удержать её даже в дамских руках и проводить порой весьма болезненные преобразования. Отсутствие в России XVII—XIX веков прочных сословных структур, неразвитость общественной жизни и господство «личного начала» («преобладание в государственном управлении частноправовых элементов» — определяли это явление отечественные правоведы) предоставляли монархам известную независимость, которую они при желании могли использовать для проведения серьёзных реформ, как это сделали Пётр I, Екатерина II, Александр И. Не случайно А. С. Пушкин сказал в 1836 году, «что правительство всё ещё единственный европеец в России».