Юсуповы в Ай-Тодоре

20 октября. [Пятница.]

В этот день вечной скорби [день смерти Александра III] отслужили панихиду, на ней присутствовали только дети. Я побеседовала недолго с милым стариком священником, которого очень люблю. Потом я ушла к себе в спальню – в этот день я предпочитаю остаться наедине с мучительными воспоминаниями о том жестоком дне, события которого так отчетливо стоят у меня перед глазами! Мой дорогой Шервашидзе появился впервые после простуды, остался к завтраку. Он побывал в Ялте.

21 октября. [Суббота.]

Долгоруков уехал в Петербург, заходил попрощаться. Молодой студент Таль, которого приютили медсестры Веры, отправился в горы и пропал. Его повсюду искали, но он так и не вернулся. Каждый вечер у меня Шервашидзе, кроме него – Апрак[сина], иногда – Зина, и всякий раз у него находится какое-нибудь веселое замечание, способное рассмешить нас. Он больше других может ободрить меня, с ним я могу говорить обо всем. Все более тревожные и грозные вести приходят из Петербурга. Верховский, занимавший пост военного ми[нистра], ушел в отставку, он, впрочем, на эту должность не слишком-то годился. Газеты полны сообщений о самом ужасном, что только можно себе представить. Повсюду царит анархия, и никто ничего не делает, чтобы этому помешать. Говорят, нынешнее правительство низложено.