Об этой великолепной находке Мичурина Николай Иванович не раз напоминал своим коллегам. Отправляя в том же 1934 году группу сотрудников на Дальний Восток, он как бы в укор себе говорил: «Просто неприлично становится… Абиссинию мы понимаем, а на Дальнем Востоке занимаемся болтологией, и кончилось тем, что [тамошний] материал [для гибридизации плодовых] вовлек Мичурин…».

Однако, сторонник хромосомной теории наследования признаков, Николай Иванович не мог согласиться со всеми приемами и выводами селекционера-плодовода. В частности, он совершенно не мог принять утверждение Мичурина о том, что так называемые вегетативные гибриды (потомки двух сращенных между собой различных растений) полностью подобны гибридам, полученным половым путем, то есть в результате скрещивания. (Кстати сказать, современная биология окончательно опровергла «учение» о вегетативной гибридизации как ненаучное. Высшая аттестационная комиссия СССР даже не рассматривала диссертации, написанные на эту тему).

Почему у Мичурина, современника Моргана и Меллера, могли возникнуть такие ошибки?

Надо напомнить, что, хотя наиболее значительные открытия в генетике, те, что полностью перевернули старые представления о переносе наследственности, были сделаны в тридцатых годах нынешнего столетия, Мичурин, которому перевалило уже за семьдесят пять, не мог следить за быстро развивающейся мировой наукой. Тут нет его вины. Русский селекционер-самоучка и без того внес в биологию немалый вклад.

Было, однако, в работе Мичурина много и ненаучных, интуитивных приемов, методов, стоящих на грани «чудотворства». Ещё раз напомним о том, что в характере самого Мичурина было немало черт аутичности. Он всю жизнь прожил в изоляции с внешним миром и с миром большой науки, в отличие от Вавилова. Представление о таких странных приемах дает устный рассказ саратовского селекционера Николая Ананьевича Тюмякова, который навестил Козлов в 1926 году.

«Горшков [ближайший сотрудник Мичурина] обратился к Ивану Владимировичу: «Иван Владимирович, когда же мы займемся браковкой сеянцев?» Мичурин поднялся: «Пошли сейчас». Взял свою тросточку, пошел. Был он в солидном возрасте, но пошел быстро. Пришли на посадки молодежи. Иван Владимирович остановился, что-то делает. Я спрашиваю, что это он делает? «А это он метку свою ставит», – отвечает Горшков. Я заинтересовался, подхожу. Иван Владимирович… остановился около одного [деревца], потрогал рукой почку, пощупал лист и говорит: «Немного кисловат будет, ну ничего». Вытащил из кармана ленту свинцовую, она у него заготовлена была, номера пробиты, оплел вокруг веточки и пошел дальше…