Более того: таким образом ТО и все, кто его основал, окажутся в чужой колее; им насильно и неожиданно навяжут определённые и узкие сектантские взгляды теософии и филантропии; мы все будем связаны в глазах публики (поскольку там присутствовали двое редакторов и репортёры) с профсоюзниками, забастовщиками, публичными демонстрациями и тому подобным. И мы, люди ТО и само ТО, дожили до этого дня, и ничто не смогло нас сломать лишь благодаря мудрой политике нашего Общества как организации, которая абсолютно не вмешивается в дела таких политических движений и всегда соблюдает закон… чем не могут похвастаться забастовщики и бунтовщики, какие бы благие цели они ни преследовали[976].

Вера, которая в то время находилась с Е. П. Блаватской в Лондоне, вспоминает:

Во время моего пребывания там у меня было много поводов для волнения, связанных с сестрой. Хотя все, кто там работал, очевидно уважали, любили и ценили её, они все были новыми людьми, ужасно занятыми, и вдобавок ко всему, привычными к спартанскому образу жизни. Никто не знал, как облегчить трудности и неудобства, с которыми она сталкивалась ежедневно, и как обеспечить ей уход и внимание, в которых она отчаянно нуждалась.

Одна лишь графиня Вахтмейстер, которая так хорошо заботилась о ней в Вюрцбурге и привела её в чувство в Остенде, по моему мнению, способна была её спасти. Об этом я не раз говорила сестре. Но с раннего утра до позднего вечера графиня была в офисе в центре города, за несколько миль от неё. Елена Петровна горячо протестовала против моих предложений, убеждая меня, что графиня нужна для работы и не может этой работой пренебрегать. Моя сестра никогда не отличалась эгоизмом. По этой же причине она отослала в Индию тем же летом Бертрама Кейтли – человека, преданного ей так, будто она была его родной матерью. Она утверждала, что в нём нуждались там. И, что ещё важнее, отъезд из Лондона необходим для него самого и положительным образом повлияет на его благополучие.

В те последние вечера, которые мы провели вместе, она с большим удовольствием слушала русские народные песни. Она обращалась сначала к одной из моих дочерей, затем к другой: «Спой что-нибудь, сердце моё! Ну хотя бы „Ноченьку“ или „Травушку“… Спой любую народную песню…» В последний вечер мои дочери пели до полуночи такие песни, как «Среди долины ровныя» и «Вниз по Матушке по Волге», и наш русский гимн, и русские великопостные молитвы. Она слушала с таким наслаждением и такой радостью, будто знала, что никогда их больше не услышит[977].

В конце лета 1890 г. Е. П. Блаватская написала работу «Психическое и нусическое действие», ставшее серьёзным вкладом в теософскую психологию. Статья появилась в «Люцифере» в двух частях, в октябре и ноябре. В ней автор изучает недостатки господствующей в то время «физиологической психологии» и сравнивает последнюю с современной психологией и психологией древней Теософии. Как уже было сказано ранее, термин «нусический» – происходит от слова «нус» (греч. nous – «ум»), которому Е. П. Блаватская даёт следующее определение в «Теософском словаре»: «платонический термин для обозначения Высшего Разума или Души… Оно означает Дух в отличие от животной души – психе». Блаватская также называет его «божественным сознанием или разумом в человеке».