Несмотря на указанные выше, по нашему мнению, нестыковки в прагматике введения новых слов и дискурсивную неопределенность (неясно, кто может употреблять однословия и в каких жанрах речи), М. Н. Эпштейном намечены лингвистически и концептуально нетривиальные пути развития русского языка на современном этапе. Так, перспективным и актуальным выглядит аналитизация синтетического строя русских слов (стынь как существительное, круть как «лексический инфинитив»)[516]. Продуктивно также расширение функции переходности в русской грамматике (скучать кого-то, упасть кого-то, общать кого-то, скучаемый, любуемый и т. п.)[517]; введение «глубинного дательного падежа» (Сегодня я грущу тебе) и «наречия-сказуемого в безличном предложении» как универсальной категории состояния (В доме было тепло и влюбленно)[518]; а также активизация образований причастий будущего времени (успеющий, исполнящий) и страдательных причастий (сделаемый, пожелаемый, прочитаемый)[519]. Вообще вся открываемая таким образом область «творческой филологии»[520] и семиургии[521] намечает с новой силой развитие творческого потенциала языка. И не только, разумеется, русского. М. Н. Эпштейн является автором аналогичного словаря английского языка[522]. Отметим также, что наш юбиляр стал инициатором учреждения Центра творческого развития русского языка при СПбГУ, стимулирующего лингвокреативные начинания в области лингвистики.

Особым вкладом М. Н. Эпштейна в лексикографию стоит признать его профильные «проективные словари». Первым из таких словарей стал «Проективный философский словарь» в соавторстве с другими учеными. Творчество не просто новых слов, а новых понятий и терминов – еще одна ипостась прокламируемого «протеизма» и «лингвовитализма» в культуре XXI века:

Чтобы ответить на вызов времени, языку нужно воображение, способность творить новые слова и понятия, не ограничиваясь только восстановлением своего прошлого или заимствованиями из других языков. Язык жив до тех пор, пока его корни продолжают разветвляться и плодоносить в новых словах. Недостаточно пользоваться языком как орудием художественного или научного творчества; необходимо творческое обновление самого языка[523].

Чтобы ответить на вызов времени, языку нужно воображение, способность творить новые слова и понятия, не ограничиваясь только восстановлением своего прошлого или заимствованиями из других языков. Язык жив до тех пор, пока его корни продолжают разветвляться и плодоносить в новых словах. Недостаточно пользоваться языком как орудием художественного или научного творчества; необходимо творческое обновление самого языка[523].