Лекари Верболозов и Шрамков, как говорится, дорвались до малинки. Если кто-либо из слобожан нуждался в медицинском осмотре, так это были женщины. Молодых женщин Верболозов раздевал догола и творил всякие неблагопристойности, запугивая несчастных Павловским мысом. И Верболозов, и Шрамков с утра выходили на охоту и ловили молоденьких девчат, не гнушаясь, впрочем, и матерями семейств, если они были недурны собой.

Мать троих детей Анна Кириллова, которая славилась своей красотой, была упрятана за строптивость в карантин. Там умерла она, как мученица, оплакивая своих малышей.

ii

Прошли лето, зима, еще лето и еще зима. Последняя в жизни севастопольских слобожан зима была сурова не по-черноморски. Матросы не могли доставить своим семьям даже воды. Работающие в доках не могли принести к своему очагу ни одной щепки. Охрана Корабельной по секретному распоряжению Воронцова была усилена.

Дети стали совсем прозрачными. Те из них, которые могли еще двигаться, сползали к морю и питались медузами и горькой тиной, которая немножко пахла рыбой. Женщины от голода, горя и тоски по работе потеряли человеческий облик.

Они становились всё злее и злее.

Наконец, когда убили старуху Екатерину Щеглову, они совершенно озверели. Старуха вздумала было вцепиться в мортуса, пришедшего за ее сыном. Она так ошеломила его ударом ухвата, что «колдун» пошатнулся и хотел бежать. Но подоспевшие мортусы прикончили мать и увезли сына. Тогда на них накинулась толпа женщин. Они растерзали двух «колдунов» и избили камнями Ланга. Они выследили лекаря Шрамкова, поймали его при осмотре юной слобожанки и отвели душу, уничтожив этого страшного человека.

Люди больше не хотели терпеть. Матрос 13-го мостового экипажа Григорий Полярный убил лейтенанта Делаграмматина и опалил выстрелом самого Столыпина, явившегося во главе отряда. Полярный был расстрелян у своего дома, а жена и дочь, которых защищал он от мортусов, избитые до полусмерти, были брошены в телегу и отправлены в карантин.

Таврический губернатор Казначеев убеждал Столыпина «принять решительные меры», утверждая, что «замедление заразительнее и вреднее, чем чума» и что пора покончить с «гнездилищем бунтовщиков».

Столыпин отдал распоряжение адъютанту Скальковскому: «Меньше говорить, а больше действовать. Отыскать мятежников и, буде таковыми окажутся мужчины, то передавать их военному суду, а если женщины, то наказать их сильно розгами в разных частях города для лучшего примера».

Воронцов прислал приказ о выселении из Корабельной «особо сомнительных в особый лагерь».