Где-то почти через полвека я попал на закрытую, не для наших простых ушей, встречу министров иностранных дел российской эпохи. Не очень-то меня туда и приглашали. Дискуссия была сугубо внутренней, не официальной, не государственной, но важной. Один из министров попросил меня после окончания дебатов о них забыть, что я добросовестно выполнил.
А о чем забыть не могу, так это об абсолютном главенстве Евгения Максимовича Примакова. Никого не обижая, клянусь, что он был так же выше остальных в выводах и суждениях, как тогда, много лет назад. Именно Прим, хотя формально и не вел дискуссии, подводил итоги важнейших пунктов программы. Задавал тон обсуждению. Порой, в отличие от того, что было в глубоком моем детстве, говорил резко, один раз высказался беспощадно по отношению к коллеге. И, чтобы разрядить обстановку, как и в давние времена, рассказал к месту анекдот: «Построили американцы новый боевой самолет. Ну, такой дорогой, прямо жуть: обошелся во столько же, во сколько один километр дороги до Сколкова».
Никакой грубости. Лишь профессиональная и научно обоснованная уверенность в правоте предлагаемых мер и намечаемого пути. С Примаковым не спорили. Но соглашались не как с дуайеном советской, российской дипломатии, а с ее наиболее дальновидным стратегом.
И та долгая дискуссия в особнячке неподалеку от Президент-отеля пробудила иные воспоминания.
Жизнь определила в лидеры
Жизнь определила в лидеры
В 1998 году после катастрофической девальвации, накануне которой президент Борис Николаевич поклялся лечь на рельсы, если рубль падет, премьером назначили Примакова. И за восемь месяцев его, а не Ельцина, так и не отдохнувшего на рельсах, правления страна начала подниматься с уже истертых уступками колен.
Восстанавливалась экономика. Вошла в мировую историю «петля Примакова»: он был совсем близко от США, куда летел на переговоры, когда узнал, что самолеты НАТО бомбят Югославию. И премьер приказал развернуть самолет над Атлантикой, лететь из Ньюфаундленда в Москву. Не просто жест, а возвращение России в большую политику, положившее конец провозглашенному США однополярному миру. Знаменитая «петля Примакова» над Атлантикой.
Евгений Максимович не мог поступить иначе. До этого с присущей ему предусмотрительностью попросил пригласить в салон командира воздушного судна. Поинтересовался, хватит ли топлива, чтобы, прямо сейчас развернувшись, долететь до Москвы без посадки. Летчик заверил: топлива достаточно, долетим. И Примаков связался с Ельциным, сообщил о своем решении, которое Борис Николаевич одобрил. Потом переговорил с вице-президентом США Альбертом Гором. Сейчас этот политик полузабыт, а тогда едва не стал президентом: выиграл выборы у малограмотного Буша-младшего, но голоса в штате Флорида, где в губернаторах ходил братишка Буша, пересчитали. И Гор, неплохо, в отличие от всех пришедших с той поры к власти американских президентов, к России относившийся, канул в безвестность. Примаков прямо заявил Гору, что США совершают крупную политическую ошибку, которая войдет в историю, и по этой причине он визит свой отменяет. Вице-президент США предложил Примакову приземлиться в любом городе Соединенных Штатов и все же провести переговоры. Прим отказался.