Директор СВР не отвергал идеи обмена. Возвратили же полковника Абеля, отдав американского летчика-шпиона Пауэрса и еще двоих в придачу. Но считал, должно пройти время. Улягутся страсти, придет в Белый дом новый президент. Словом, некая гипотетическая возможность оставалась. А пока Евгений Максимович хвалил за публикации об Эймсе, повторял, не раскрывая подробностей: «Эймс об этих статьях знает. Они его в эти трудные годы поддерживают».
Боюсь, в наши дни обмену не осуществиться. Сколько еще лет тяжеленной тюремной жизни вынесет Эймс, родившийся в мае 1941 года… А у власти в Штатах люди, которым не до обменов.
Золотое перо
Золотое перо
Бывших журналистов, как и бывших разведчиков, не существует. Будет не верно, если я, журналист с 1973-го, не выскажусь относительно коллеги. Тем более сидели мы с ним в одном здании на улице Правды, 24. Примаков был заместителем редактора международного отдела партийной «Правды», собкором по Ближнему Востоку, чьи статьи уже тогда здорово отличались от строго размеренного правдинского стиля.
Что и кто такой настоящий журналист-востоковед? Это тот, который при выборе куда ехать — в Сирию, Египет или в столицу Франции — без долгих размышлений выбирает совсем не Париж, а Каир. Вот таким и был Примаков.
Мой многолетний коллега по «Российской газете» Всеволод Владимирович Овчинников, в свои за 90 работавший в «Российской газете», не уставал повторять, что у них, у востоковедов, выше и работоспособность, закаленная изучением труднейшего языка, и преданность делу. И снова это на 100 процентов относится к Евгению Максимовичу, у которого не просто многие годы, а вся жизнь была связана, подчеркиваю, с Арабским Востоком.
Писал я как-то рецензию на небольшую, изданную мизерным тиражом книжицу, в которой наши знаменитые востоковеды рассказывали о лидерах «своего» региона. И чисто по-читательски сразу бросились в глаза две главки, написанные изящным, точным и одновременно довольно категоричным пером Примакова. Как здорово представил он Ясира Арафата. Для меня тот всегда был некой двустволкой. Так, после похищения в его краях группы советских дипломатов, среди которых был и разведчик, высказывал соболезнования советской внешней разведке, в конце концов наших и освободившей. А по телефону отдавал команды сподвижникам запрятать этих русских подальше, чтоб не нашли. С другой стороны, с какой симпатией, но и неоднозначностью показал в своих записках Примаков сложнейшую фигуру Арафата. В ней тот предстает и другом, и хитрющим переговорщиком, всегда тянущим одеяло на себя, и абсолютно трезвомыслящим человеком, неожиданно умеющим уступить, пойти навстречу в момент кульминации, когда кажется, что все пути к решению проблемы им же, Ясиром Арафатом, и отрезаны.