18. Интриги

18. Интриги

Зимой 1942 года во время сталинградского кризиса Борман, Кейтель и Ламмерс решили теснее сплотиться вокруг Гитлера. С тех пор все документы, требовавшие подписи главы государства, «просеивал» этот «комитет трех» якобы для того, чтобы предотвратить подписание случайных распоряжений и, соответственно, покончить с неразберихой в руководстве. Гитлер не возражал, поскольку окончательное решение оставалось за ним. Соглашаясь с этим порядком, Гитлер рассчитывал на объективность и беспристрастность своих приближенных.

«Комитет трех» разделил сферы влияния. Кейтель, уполномоченный курировать все приказы, относившиеся к вооруженным силам, с самого начала попал в затруднительное положение, поскольку главнокомандующие военно-воздушными силами и военным флотом наотрез отказались признать его власть. Изменения в полномочиях министерств, конституционные акты и административные вопросы предполагалось проводить через Ламмерса, однако Ламмерс не имел прямого доступа к Гитлеру, и решение всех этих вопросов постепенно перешло к Борману. За собой Борман зарезервировал сферу внутренней политики, но ему явно не хватало ума и знаний, так как более восьми последних лет он был всего лишь тенью Гитлера. Все это время он не смел отправиться в длительную командировку или даже в отпуск, опасаясь потерять свое влияние. Из опыта работы с Гессом Борман знал, какую опасность представляют амбициозные заместители. Гитлер с готовностью начинал сотрудничать со вторыми людьми в любой организации, как только ему их представляли. Эта уловка согласовывалась с его склонностью «разделять и властвовать». К тому же ему нравилось видеть новые лица, пробовать новых людей в деле. Чтобы избежать появления соперника в собственном хозяйстве, многие министры старались не назначать умных и энергичных заместителей.

Если бы план этой троицы удался и они смогли бы фильтровать поступающую к Гитлеру информацию и контролировать его, то это привело бы к ограничению его единоличной власти. Для осуществления подобного плана требовались инициативность, воображение и чувство ответственности, но Кейтель, Ламмерс и Борман привыкли действовать от имени Гитлера и рабски зависели от его воли. Более того, Гитлер вскоре разрушил их схему: она ему надоела, да и противоречила его темпераменту. Разумеется, те, кто не вошел в «комитет трех», возмущались его господством.

В реальности только Борман представлял опасность для элиты рейха. Он один, с согласия Гитлера, составлял график его встреч, то есть решал, кого из штатских членов правительства или партии фюрер может или — что более важно — не может принять. Отныне почти никто из министров, рейхсляйтеров или гауляйтеров не мог попасть к Гитлеру, не подав заранее свои проекты Борману для представления их фюреру. Борман был очень расторопным. Обычно уже через несколько дней чиновник получал ответ в письменном виде, а прежде приходилось ждать месяцами. Я остался единственным исключением из этого правила. Поскольку моя сфера деятельности была по сути своей военной, я встречался с Гитлером, когда возникала необходимость, и время мне назначали его адъютанты.