Всего несколько месяцев назад Гитлер сделал бы все возможное, лишь бы избежать открытого столкновения со старым соратником. Например, чтобы обсудить какие-то незначительные неприятные вопросы, о которых я давно забыл, он послал меня в отдаленную Роминтенскую пустошь. Геринг, должно быть, догадался, что я приехал не по собственной воле, ибо, как никогда прежде, обращался со мной как с почетным гостем: приказал запрячь в экипаж лошадей и часами катал меня по огромному заповеднику. Причем болтал он без умолку, не давая мне вставить ни слова, и я вернулся к Гитлеру, так и не выполнив поручение. Правда, Гитлер слишком хорошо знал Геринга и даже посочувствовал мне.

На сей раз Геринг не уклонился от обсуждения спорной ситуации. Наш разговор состоялся в личном кабинете его дома в Оберзальцберге. Гитлер уже предупредил, о чем пойдет речь, и Геринг горько жаловался на непоследовательность шефа. По его словам, всего две недели назад Гитлер хотел вывести из-под моего контроля строительные организации. Вопрос уже был решен, но после краткого разговора со мной все договоренности были нарушены. И так всегда. К несчастью, фюрер слишком часто меняет свои решения. Разумеется, если такова воля фюрера, мрачно заключил Геринг, он передаст в мое ведение авиапромышленность, хотя еще совсем недавно Гитлер полагал, что у меня и так слишком много работы.

Несмотря на то что я давно замечал резкие колебания в отношении ко мне фюрера — то я был в фаворе, то впадал в немилость — и считал их опасными для своего будущего, должен признать, что видел некую высшую справедливость в том, что наши с Герингом роли переменились. С другой стороны, я вовсе не стремился унизить Геринга публично. Я не стал готовить проект указа для Гитлера, а предложил Герингу лично передать авиапромышленность под контроль моего министерства, и он издал соответствующий приказ[243].

Усилия, приложенные мной для максимально эффективной работы авиазаводов, практически были сведены на нет вражеской авиацией. Мне было отпущено всего две недели, в течение которых авиация противника занималась в основном поддержкой вторжения во Франции, а затем начались новые авианалеты, и многие наши заводы по производству горючего были разрушены, а уцелевшие после 22 июня предприятия могли выпускать лишь одну десятую обычного количества авиационного горючего: шестьсот тридцать две тонны ежедневно. Затем бомбардировки стали менее интенсивными, и 17 июля мы снова начали производить две тысячи триста семь тонн, то есть 40 процентов от прежнего количества. Однако 21 июля, всего через четыре дня, ежедневный выпуск горючего упал до ста двадцати тонн, то есть фактически прекратился. 98 процентов заводов, производивших авиационное горючее, были выведены из строя.