По воспоминаниям поддерживаемого Салтыковым чиновника Н. Н. Кузнецова, Михаил Евграфович и в Рязани работал въедливо, как видно, отрешаясь от своих литературных мечтаний. При этом сохранял желание поозоровать при каждом удобном случае. Понимая, что повторять тульский аттракцион с зерцалом, которое выставлялось во всех российских присутственных местах как эмблема правосудия, было бы дурновкусием, Салтыков в Рязани не убирал зерцало, но всякий раз, когда ему хотелось покурить в кабинете (а курить в присутственных местах запрещалось), он снимал с зерцала золочёного гербового орла и, положив его на стол с присказкой: «Ну, теперь можно и вольно», – закуривал очередную папиросу…

Любил Михаил Евграфович, как и в прежние времена, захаживать в Дворянское собрание, где за ужином пил херес по рубль двадцать за рюмку. Причём однажды на вопрос знакомого – разве нельзя подороже? – ответил: «Не по карману». Потихоньку вокруг Салтыковых, как обычно, стал образовываться дружеский кружок…

Но с началом 1868 года рязанский общественный климат вокруг городской усадьбы на углу Владимирской и Абрамовской изменился. В Петербурге начал издаваться обновлённый журнал «Отечественные записки», и в каждом его номере появлялись сочинения Салтыкова. Вначале рассказ «Новый Нарцисс, или Влюблённый в себя», затем рассказ «Старый кот на покое», вошедший вскоре в цикл «Помпадуры и помпадурши». Подписаны они были «Н. Щедрин», но в оглавлении стояло «М. Е. Салтыков-Щедрин». В февральском номере Салтыков также напечатал «Первое письмо» своих «Писем о провинции». Оно было подписано нераскрываемым псевдонимом: Н. Гурин, но этот псевдоним никого в Рязани не мог сбить с толку. Местный бомонд понял: Щедрин вернулся! Да ещё в виде неведомого Гурина. И принялся вчитываться в журнальные строчки, ища в них своё и себя.

* * *

Последняя служба Салтыкова продлилась всего семь месяцев – он приехал в Рязань в начале ноября 1867 года, а 11 июня 1868-го навсегда, вместе с Елизаветой Аполлоновной покинул город. Пребывая в раздумьях о своих будущих литературных делах и при этом чувствуя неопределённость в предложениях Некрасова, тяготясь службой, он всё же в уныние не впадал.

Рязанский бомонд коротал время не только в разного рода посиделках. В какой-то мере теснил скуку театр. Здесь Рязани повезло: ещё в конце XVIII века попечением тогдашнего генерал-губернатора Рязанского и Тамбовского наместничеств, интеллектуала-полиглота, меломана и при том талантливого полководца Ивана Васильевича Гудовича возник «Оперный дом», первый городской театр. В 1862 году он разместился в новом здании на Соборной площади. Этот драматический театр имел заслуженную известность как один из лучших нестоличных театров России. Здесь стремились привлечь в труппу молодые таланты, чутко выстраивали репертуар: так, гоголевский «Ревизор» появился на рязанской сцене в декабре 1836 года, вскоре после петербургской премьеры. Ставили пьесы Шекспира, любимым автором был Александр Островский…