И Андреев ответил:
«Я решил указать следствию место, где хранятся мои антисоветские произведения.
Они находятся в квартире, где я живу. При входе в квартиру имеется передняя, в которой находится лестница в семь ступеней. По бокам этой лестницы есть парапеты. С левой стороны парапет более широкий. На нем стоят вещи домашнего обихода. Если их убрать, то можно поднять доску, и тогда откроется углубление.
Именно в этом месте и хранятся все мои антисоветские произведения, за исключением тех, которые находятся в комнате»442.
3. Группа Даниила Андреева
3. Группа Даниила Андреева
Делом Андреева занимался отдел «Т». Следствием руководили начальник следственной части по особо важным делам генерал-майор Александр Георгиевич Леонов и полковник Владимир Иванович Комаров. Оба – проверенные люди Абакумова. Леонов, проучившись два класса в высшем начальном училище в Симферополе, главную школу прошел в «органах», начиная с ВЧК, где начал карьеру чуть ли не с пятнадцати лет сотрудником для поручений. Его заместитель Комаров, после семилетки окончивший школу ФЗУ, пришел в НКВД в 1938-м.
Вопросы о «произведениях антисоветского содержания» подводили к убедительному подтверждению обвинения, в сущности, сформулированного сразу. Намеченный лубянскими драматургами сюжет предопределил многомесячную работу над монологами признаний и диалогами допросов.
На допросы – таковы правила – из камер вызывали шепотом: «на А» – значит Андреева, «на В» – Василенко, никогда не называя фамилию полностью. По коридорам вели два надзирателя, и так, чтобы заключенные друг друга ни в коем случае не увидели. Если направлялись вниз по лестнице, а потом длинным, без дверей коридором к лифту – значит, в основное здание.
Допрашивали по отработанным методикам и почти всегда добивались, чего хотели. Видимо, к первым допросам относится угроза Леонова: «Вы еще не знаете, Андреев, специальным ножом мы из вас кишки вытянем. Букваль-но!»443
Требовались выразительные доказательства работы организованной группы вражеского подполья, того, что она не просто занималась антисоветчиной, распространяя собственные сочинения, а готовила террористический акт против главы советского правительства. Для обвинения в «агитации и пропаганде» материала хватало с избытком.
«Террористы», замышлявшие покушение на товарища Сталина, находились и при Ягоде, и при Ежове, и при Берии. «Органы» умели обнаруживать и уничтожать «террористические группировки». Найдя кандидатов на роль «террористов», следствие начинало с того, что очерчивало сюжет сценария и дописывало его на допросах, выбивая подробности, поощряя импровизации, требуя убедительных самооговоров. Типовые сценарии разнообразием не блистали. И хотя, как правило, писатели шли по статье «антисоветская агитация и пропаганда», обвинение в подготовке теракта на основании художественного текста чекисты практиковали давно. К любым, самым нелепым фантазиям на тему покушений и нападений относились с беспощадной серьезностью. То набросок сценария принимался за план нападения, то приключенческая повесть, но чаще – неосторожные речи.