Далее «Лексикон» даёт своё заключение:
Эти полностью выдуманные утверждения, являющиеся, однако, характерными для еврейской заносчивости, спровоцировали известного скрипача Густава Хавемана на выражение протеста в виде открытого письма, напечатанного в «Общей музыкальной газете» 4 декабря 1931 года. Хавеман пишет:
Эти полностью выдуманные утверждения, являющиеся, однако, характерными для еврейской заносчивости, спровоцировали известного скрипача Густава Хавемана на выражение протеста в виде открытого письма, напечатанного в «Общей музыкальной газете» 4 декабря 1931 года. Хавеман пишет:
«Если Вы приписываете еврею большую восприимчивость к звуку, то Вы по отношению к нам немного отрицаете её. Но это основывается на большом заблуждении с Вашей стороны, так как Вы принимаете еврейское чувство звука как основополагающее, что мне понятно с Вашей стороны, как еврея, которого я уважаю. Но для нас, германцев, еврейское чувство звука не является определяющим.
«Если Вы приписываете еврею большую восприимчивость к звуку, то Вы по отношению к нам немного отрицаете её. Но это основывается на большом заблуждении с Вашей стороны, так как Вы принимаете еврейское чувство звука как основополагающее, что мне понятно с Вашей стороны, как еврея, которого я уважаю. Но для нас, германцев, еврейское чувство звука не является определяющим.
Вы сознательно пытаетесь перенести еврейское чувство звука на нас, которое наша раса отрицает по отношению к произведениям нашей расы, а они далеко преобладают, ибо наша раса находит его («еврейский звук» – А. Ш.) слишком мягким и чувственным». (Этот перевод осуществлён по просьбе автора профессором, доктором Петером Роллбергом – главой отделения славянских, германских и романских языков Вашингтонского Университета).
Вы сознательно пытаетесь перенести еврейское чувство звука на нас, которое наша раса отрицает по отношению к произведениям нашей расы, а они далеко преобладают, ибо наша раса находит его («еврейский звук» – А. Ш.) слишком мягким и чувственным».
Иными словами – лишь арийские исполнители могут адекватно понимать и исполнять музыку великих немецких композиторов. Как это поразительно близко к мысли Рихарда Вагнера, выраженной в его знаменитом антисемитском эссе «О еврействе в музыке», за 80 лет до профессора Хавемана:
«Еврей может иметь богатейший специфический талант, может иметь оконченное образование… и всё-таки, несмотря на все эти преимущества, он не в состоянии произвести на нас того захватывающего душу и сердце впечатления, которое мы ожидаем от искусства, которое мы всегда испытывали, лишь только кто-нибудь из нас, представителей нашего искусства, обращался к нам, чтобы говорить с нами».