Одновременно с «Замечаниями» редакторы «Военного сборника» направили на имя Баранова докладную записку (за подписью Окерблома, Обручева и Чернышевского), в которой заявили протест против деятельности Штюрмера на посту военного цензора: он «явился не цензором, а только обвинителем». Редакция официально заявила, что «по невозможности посылать статьи г. полковнику Штюрмеру она вынужденной нашлась приостановить издание „Военного сборника” впредь до назначения новых редакторов».[1404]
25 декабря 1858 г. Александр II, ознакомившись с «Замечаниями», вынес решение: «Редакцию „Военного сборника” передать в военное министерство, а бывшим редакторам за дерзкий и неосновательный отзыв объявить от меня строгий выговор».[1405]
Пока – «строгий выговор». До ареста Чернышевского оставалось три с половиной года.
«Приостановить издание» – сделать общественную демонстрацию – редакции не удалось. Отказавшихся от сотрудничества редакторов заменили волею царя новыми во главе с генералом Меньковым. На чем основано содержащееся в письме к отцу от 13 января 1859 г. сообщение Чернышевского о «возобновлении просьбы заняться „Военным сборником”» («я не мог согласиться»), установить не удается. В связи с «Замечаниями» Плаутин получил приказание: «Отобрать эти печатные записки от всех тех, кому они были розданы, и затем их уничтожить, а вместе с тем объявить, что если подобная записка у кого-либо впоследствии окажется, то за сие сделано будет с лица, вовремя ее не возвратившего, строгое взыскание».[1406]
«Трудно было, – писал Меньков впоследствии, – не изменяя резко общего направления журнала, постепенно перейти от тона дикого к тону более умеренному, удовлетворить крикунов и успокоить встревоженных!.. Вчуже нельзя понять того, что должен был выстрадать неумелый пестун, приняв в свою опеку недоношенного шестимесячного ребенка, кормилицею которого был известный Чернышевский!»[1407] Однако тактика лавирования недолго выдерживалась редакцией, встреченной, по признанию Менькова, «с некоторой холодностью» – «ей придавали эпитет генеральской, хуже чего в понятиях многих из современной молодежи ничего не могло быть». Цензоры Л. Штюрмер, а затем К. Оберт беспардонно хозяйничали в журнале, превращая его в реакционное издание. Даже Меньков назвал их «отсталыми людьми»; «и вошел журнал в общий разряд казенных и частных журналов».[1408]
Уже в четвертом номере за 1859 г. была напечатана мракобесная статья А. Циммермана «Заметки о Крымской войне», явно направленная против прежних публикаций на эту тему. «Мы далеки от того, чтобы отвергать пользу гласности, но надо уметь употреблять это оружие”, – поучал теперь „Военный сборник”. – Не худо было бы совершенно отделить вопрос об обличении зла в армии от общего вопроса о гласности. <…> Слов нет: надо преследовать злоупотребления. Ведь и мы им не потакали бы. Да не надо преувеличивать и сбивать с толку общественное мнение ложными рассказами. <…>[1409] И уж совсем анекдотически выглядела публикация П. Леновского „Очерки из быта войск в военное время”. Оказывается, „быт солдат роты капитана Б… точно так же, как и большей части нашего отряда, вообще был очень недурен”, „питались хорошо”, солдаты „весело шли, песни подпевали, в барабаны подбивали ”».[1410] Против «слепого осуждения всего существующего без указания средств к исправлению недостатков» выступил Л. Л. Штюрмер, получивший наконец доступ на страницы журнала.[1411] Чиновник особых поручений при Главном управлении цензуры Н. Зуев, обозревая первые номера «Военного сборника» за 1859 г., писал в рапорте на имя министра народного просвещения, что теперь «Военный сборник» «может по справедливости занимать весьма почетное место между русскими журналами как по своей неоспоримой пользе, современности, хорошему слогу, так всего более по правдивости».[1412] На первом годовом отчете Менькова Александр II написал: «Искренне благодарю главного редактора за направление журнала, совершенно согласное моим желаниям».[1413]