Объяснительная записка в ЦК КПСС Куприянова Г.Н., бывшего первого секретаря ЦК КП(б) Карело-Финской ССР

Секретарю ЦК КПСС тов. АРИСТОВУ А.Б.

Председателю КПК тов. ШВЕРНИКУ Н.М.

Зам. председателя КПК тов. БОЙЦОВУ И.П.

Москва 15.06.1956 г.

В своем заявлении от 26 апреля 1956 года на имя членов Президиума ЦК КПСС я просил восстановить меня в члены партии. В этой же части моего заявления я подробно объяснил: а) обстановку, которую создали вокруг меня сразу же после ареста Кузнецова A.А., Попкова П.С, Родионова М.И. и др.; б) отношение ко мне со стороны тов. Маленкова и Шкирятова; в) состояние моего здоровья; г) метод и характер разговора со мной М.Ф. Шкирятова за полчаса до ареста; д) как и почему я написал 17 марта 1950 г., т. е. в день ареста, письмо на имя И.В. Сталина, в котором назвал себя пьяницей, развратником, бездельником и болтуном, ведущим контрреволюционные разговоры.

Коротко объясняю:

1. С июня 1949 г. по день ареста – 17. III. 1950 г., т. е. на протяжении 8 месяцев для меня создали невыносимую обстановку травли, шантажа, слежки, придирок.

2. Я уже в октябре 1949 г. отлично понимал, что меня арестуют, и что идет подборка – фабрикация «фактов» – «материалов» для ареста. Под этим впечатлением и в такой обстановке я работал в течение полгода.

3. К моменту ареста я был доведен до состояния полной прострации. Мне стало безразлично, что обо мне говорят, что решают.

4. 10.1.1950 г. на заседании Оргбюро[46] тов. Маленков прямо предъявил мне обвинение в политической связи с «заговорщиками» Ленинграда, обвинив меня в попытке создать в стране двоецентрие.

5. 20.1.1956[47] г. я сдал дела и в этот же день моих детей в Ленинграде выбросили из квартиры. Я сдал квартиру в Петрозаводске новому секретарю[48]. Приехал в Ленинград к детям и должен был спать в ванной или проситься ночевать у соседей. А тогда я был еще депутат Верховного Совета СССР, кандидат в члены ЦК ВКП(б), генерал.

6. С 1.II по 17.Ш.1950 г. я жил в Москве с женой как отозванный в распоряжение ЦК. Неоднократно просился за эти 11/2 месяца на прием к Г.М. Маленкову – он меня не принял.

7. Агенты наружного наблюдения МГБ ходили за мной по пятам и вели себя грубо и цинично. В этой обстановке я думал и говорил неоднократно жене – «скорей бы уж арестовывали». А она, оказывается, тайком от меня писала в ЦК ВКП(б), чтобы меня положили в больницу (это я узнал в 1956 г., ее заявление очевидно сохранилось)[49].

8. 16 марта 1960 г. меня вызвал инструктор КПК т. Колесников. Он предъявил ряд мелких и необоснованных обвинений. У него я пробыл 11/2—2 часа, ушел в гостиницу «Люкс». Через 10–15 минут меня вызвал к себе М.Ф. Шкирятов и тут состоялась моя первая и последняя «беседа» с ним.