Вот так родились на свет эти два письма на имя И.В. Сталина 17 марта 1950 года.

Я не был никогда ни пьяницей, ни развратником, ни бездельником, ни болтуном. Это могут подтвердить все честные коммунисты, с которыми я вместе работал на протяжении 30 лет.

Я совершил ошибку, написав такое письмо, надо было отказаться и ничего не писать, или коротко написать, что я ни в чем не виноват, обвинения Шкирятова вымышлены. Признаю эту ошибку и искренне сожалею, что так получилось. Но эта ошибка никому не принесла вреда, кроме меня.

30 лет я честно работал до ареста и готов работать сейчас, если мне будет оказано полное политическое доверие.

Прошу восстановить в рядах партии без взысканий, имея в виду, что за ошибку с таким заявлением на имя И.В. Сталина я пострадал и немало.

Г. Куприянов

РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6265. Т. 1. Л. 295–298. Подлинник. Машинопись. Подпись – автограф.

Информация о том, как рассматривалось дело Г.Н. Куприянова в Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) в 1950 г., содержится в документе, включенном в седьмой том персонального дела – в записке Н.М. Шверника от 23 апреля 1957 г., направленной в ЦК КПСС (РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6265, Т. 7. Л. 61–63). На XIX съезде в 1952 г. ЦК ВКП(б) был переименован в ЦК КПСС. Комиссия партийного контроля тогда же преобразована в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. В 1952 г. председателем КПК стал Шкирятов М.Ф., до этого занимавший должность заместителя председателя КПК. В 1956 г. председателем КПК назначен Шверник Н.М. Руководитель органа, который рассматривал персональное дело бывшего партийного руководителя Карелии, обладал наиболее полной и достоверной информацией.

Записка в ЦК КПСС председателя Комитета партийного контроля Шверника Н.Н. по делу Куприянова Г.Н. Москва 23.04.1957 г. В Центральный комитет КПСС По поручению ЦК КПСС вопрос о Куприянове Г.Н. впервые рассматривался в Комиссии партийного контроля в январе 1950 года. Тогда Куприянову было предъявлено обвинение в том, что он клевещет на руководителей партии и правительства, пьянствует, развратничает, насаждает в Карело-Финской ССР антипартийные нравы, нарушает принципы демократического централизма. Одним из главных обвинений, предъявленных Куприянову, было установление «блока» с ленинградским партийным и советским руководством. В Ленинграде в 1950 году[52] было проведено совещание северо-западных областей по экономическим вопросам. На этом совещании Куприянов говорил: «Мы считаем, что вся территория Карело-Финской ССР и Мурманская область являются районом Ленинграда, так как всегда тесно связаны экономически с городом Ленина, тем более, что в ближайшем будущем Карело-Финская ССР может и должна быть металлургической базой для машиностроительной промышленности Ленинграда […]. Эту органическую связь между Ленинградом и Карелией нельзя разорвать […]. По существу Петрозаводск был и останется экономически районом Ленинграда». Такое высказывание об экономическом тяготении Карелии к Ленинграду понималось как установление враждебного партии блока партийных руководителей Карелии и Ленинграда. Кроме этого Куприянову было предъявлено обвинение в разложении партийно-советского актива. Куприянов поощрял, а также устраивал сам всевозможные банкеты и пьянки, постоянными участниками которых были секретари ЦК компартии Карело-Финской ССР Крачун и Цветков, председатель Совмина Виролайнен, министр внутренних дел Серебряков, заведующий отделом тяжелой промышленности Трофимов и многие другие. Будучи вызванным в КПК к Шкирятову для объяснения, Куприянов вынужден был признать распространение непроверенных сведений клеветнического свойства и антисоветских разговоров. Под влиянием Шкирятова он написал два признательных письма, адресованных на имя И.В. Сталина. В первом письме Куприянов писал: «Работая в Карелии с 1938 по 1950 год, я мало занимался делом. Пьянствовал, развратничал и вел контрреволюционную агитацию. Клеветал на честных людей, верил всем провокационным измышлениям и злобно обливал грязью руководителей партии и правительства…» Не удовлетворившись этим заявлением, М.Ф. Шкирятов, обещая Куприянову облегчить участь после его ареста, говорил: «Покайся, разоблачи себя, тебе легче будет, легче будет семье». Куприянов написал на имя И.В. Сталина второе письмо, в котором он подробно рассказал о существе измышлений, возводившихся им на руководителей партии и правительства. Такие разговоры, как говорит в своем письме Куприянов, он вел с Папаниным И.Д., Кузнецовым А.А., Прокконеном, Виролайненом, Андроповым и другими. Во втором письме Куприянов сообщал также, что «маршал Говоров раньше служил у Колчака, об этом мне сказал Гореленко. Я пересказал это Андропову и другим», «что сын Сталина ведет разгульную жизнь, об этом велись разговоры в семье Данилова и в присутствии Виролайнена», «что маршал Берия снят с поста министра внутренних дел потому, что развалил там работу…», «что Кузнецов А.А. неправильно арестован и ленинградские рабочие протестуют против его ареста…» и многое другое. После передачи этих писем Шкирятову Куприянов в этот же день – 17 января 1950 г. был арестован. Из партии Куприянов никем не исключался. Партийный билет у него был отобран в момент ареста и сдан в ЦК КПСС. В 1952 году Куприянов был осужден по ст. 58—1а, 58—7, 58–11 к 25 годам тюремного заключения. В 1954 году его дело переквалифицировано на ст. 58–10 и срок наказания снижен до 10 лет, из которых он отбыл 6 лет и освобожден по частной амнистии. Эта амнистия была применена к Куприянову на основании предложения комиссии в составе товарищей Аристова, Поспелова и Шверника, созданной ЦК КПСС в связи с подачей Куприяновым жалобы на неправильное его осуждение. Комиссией ЦК было установлено, что Куприянов в разное время действительно занимался болтовней и распространением всевозможных небылиц, что же касается его контрреволюционной деятельности, то [это] материалами судебно-следственного дела не подтверждается, и если бы не было его двух писем на имя И.В. Сталина, написанных под влиянием Шкирятова, то других каких-либо доказательств антисоветской деятельности Куприянова вообще не существует. Куприянов недоволен освобождением по амнистии, считает это решение ошибочным и просит его полностью реабилитировать, так как он ни в чем не виновен. Появление своих писем на имя И.В. Сталина он объясняет тем, что он «был страшно зол на всех, кто не хочет понять и выслушать меня. А все бьют, бьют (пока морально) и вот решил так: вы считаете меня пьяницей, развратником, болтуном, что же пусть будет по-вашему». По поручению тов. Хрущева Н.С. в мае 1956 г. мы рассмотрели вопрос о Куприянове вновь и пришли к выводу, что Куприянов действительно занимался болтовней, не украшающей достоинство секретаря ЦК компартии Карело-Финской ССР, но, учитывая, что в его действиях нет контрреволюционного преступления и что он фактически отбыл 6 лет тюремного заключения, – внесли предложение о восстановлении Куприянова в КПСС. С этим нашим предложением ЦК КПСС не согласился. Теперь мы вновь рассмотрели заявление Куприянова, присланное в ЦК КПСС, и не нашли новых каких-либо обстоятельств, дающих основание считать его виновным в контрреволюционных преступлениях. Имея в виду, что письма Куприянова на имя И.В. Сталина были проявлением малодушия, а наговор на себя совершен в результате морального воздействия Шкирятова, обещавшего Куприянову облегчить его участь после ареста, – считаем необходимым поручить Генеральному прокурору СССР рассмотреть судебное дело Куприянова Г.Н. на предмет его реабилитации. Кроме того, учитывая прошлые заслуги Куприянова в партийной, хозяйственной и военной работе в период Великой Отечественной войны, вносим предложение о восстановлении Куприянова Г.Н. членом КПСС с ХII.1926 года[53]. Н. Шверник РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6265. Т. 7. Л. 61–63. Заверенная машинописная копия.