Его благость проявлялась главным образом в трёх случаях. Там, где владыки этого мира привыкли угнетать и карать своих арендаторов и землевладельцев, этот лорд всегда заботился о своих арендаторах, поддерживая их во многих отношениях. Там, где другие лорды, как правило, выказывали неблагодарность к тем, кто служил им и делил с ними военные труды, этот лорд был щедр к своим слугам, Он сделал их богатыми, а сам обеднел. Там, где земные лорды, не преданные Господу, не проявляли к Нему внимания, разве что напоказ, во время мессы или службы, этот лорд был столь ревностен в служении Господу, что не позволял своим земным склонностям брать верх.
И поскольку могущество без мудрости подобно мечу в руках безумца, а мудрость без благости зовётся расчётом, то этот лорд заслуживает наивысших похвал, потому что он преуспел и в могуществе, и в мудрости, и в благости, которые воплощены в образе Троицы. И Троицу он почитал превыше всего. Говорят, что он родился на Троицу; и в тот же день он окончил земное существование; и погребённым он предпочёл быть в церкви Святой Троицы. Хвала же ему, память о нём будут жить вечно. “Буду посреди собрания восхвалять Тебя”[104] — повторят люди вослед за псалмопевцем»66.
А мы согласимся с его преосвященством Томасом Бринтоном, который с поразительной полнотой перечислил все главные достоинства Эдуарда Вудстокского, благодаря которым он на многие годы стал объектом почитания и поклонения целой нации.
* * *
Немудрено, что по безвременной кончине Эдуарда Вудстокского скорбели его друзья и доверенные слуги — как, скажем, врач принца Джон Ардерн, чувства которого были столь сильны, что он не удержался и поместил небольшой некролог даже в таком, казалось бы, неподходящем для этого месте, как медицинский трактат: «И в тот год, когда наш лорд, сильный и воинственный принц отошёл к Господу, я написал эту небольшую книгу собственноручно, а именно было это в год одна тысяча триста семьдесят шестой. И наш лорд Эдуард принц умер шестого июня[105] на Троицын день в Вестминстере во время великого Парламента, и да простит ему господь прегрешения, ибо он был истинным цветом рыцарства, и не было ему равных на свете»67.
Однако гораздо показательнее, что об этом трагическом событии с печалью отзывались те, кто не имел абсолютно никаких причин благожелательно относиться к Эдуарду Вудстокскому. Так, хронист Уолсингем, несмотря на свою глубокую к нему неприязнь, нашёл в себе мужество признать несомненное величие принца: «Когда он умер, умерла надежда англичан: ибо пока он был жив, они не боялись ни вражеских вторжений, ни яростных битв. Никогда в его присутствии они не сражались плохо, не дезертировали с поля боя. О нём говорили, как и об Александре Великом: он никогда не атаковал тех, кого не мог победить, никогда не осаждал город, который не мог взять. Свидетельством тому служат битва при Креси, осада Кале, битва при Пуатье, где был взят в плен король Франции, война в Испании, где был обращён в бегство узурпатор Энрике Бастард, а законный король дон Педро восстановлен на троне, и, наконец, осада большого города Лимож и разрушение этого города»68.