Моя миссия, которую я сам себе выбрал, провалилась, она не приносила успеха многие месяцы. В сентябре 1944 года Картер пришел повидать меня и сообщил неизбежные новости: «Президентские выборы всего через шесть недель. Его противники в Вашингтоне угрожают, что если вас не вернуть британским властям, то они раскроют ваше присутствие и миссию здесь. Вы понимаете, что это будет значить. Это даст прессе именно то оружие, которое им нужно, чтобы изменить баланс сил». В тот вечер настроение у меня было глубоко подавленным. Эгон исполнял свой воинский долг на море и сейчас был в Новой Гвинее, и, если бы одно из его милых писем совершенно случайно не дошло до меня, я бы подумал, что мои дела кончены. Тем не менее суицидальное настроение прошло. Я разобрал свои бумаги и был готов к приходу конвоиров, когда те пришли забрать меня. Следующей моей остановкой был остров Мэн.

Спустя год, после войны, которая закончилась так, как я в отчаянии и предсказывал, 14 сентября 1945 года лондонская Daily Mail на первой странице опубликовала список, обнаруженный одним из ее корреспондентов в штаб-квартире гестапо, в котором перечислялись имена тех, кого следовало немедленно уничтожить в случае успешного вторжения в Британию в 1940 году. Там было много известных имен, а скромно посередине списка красовалось и имя доктора Эрнста Ханфштангля. К тому времени меня перевели в лагерь в Станморе рядом с Лондоном. Мое внимание привлекла газета, выпускаемая немецкими евреями-заключеиными, которые поздравляли меня и сказали, что вряд ли пройдет много времени, прежде чем меня освободят. Я показал копию главе разведывательного отдела лагеря и смог отправить на свободу письмо моему адвокату Кеннету Брауну, сообщая ему об этом. Он попробовал предпринять какие-то шаги, но мои тюремщики пока еще, видимо, не были готовы сделать соответствующие выводы.

Весной 1946 года меня перевезли в Германию и держали еще шесть месяцев в лагере для интернированных в Реклингхаузене. Мои силы бороться с разочарованиями и страданиями последних двенадцати лет практически иссякли. Кровяное давление упало со 160 до 45. Мое крепкое тело весило всего около шестидесяти килограммов. 3 сентября 1946 года меня освободили, выдав 15 марок 40 пфеннигов на билет третьего класса до Мюнхена и пять марок на пропитание. Германия представляла собой горы руин, деньги безнадежно обесценились. С тех пор мы пережили что-то вроде лихорадочного экономического возрождения, которое я помню еще по Веймарской республике в конце двадцатых годов. Я всем сердцем надеюсь, что не повторится та история, которая последовала за этим «возрождением». Мое единственное желание прожить достаточно долго, чтобы увидеть Германию и весь мир, где Гитлерам больше нет места.