Сталин спрашивает, кто же мешает тому, чтобы Франция вновь стала великой страной.

Де Голль отвечает, что это прежде всего немцы, которых еще нужно победить. Французы знают, что сделала для них Советская Россия, и знают, что именно Советская Россия сыграла главную роль в их освобождении. Однако это не означает, что французы не хотят рассчитывать на свои силы и предпочитают рассчитывать на силы других, на силы своих друзей.

Де Голль говорит, что, в сущности, причиной несчастий, постигших Францию, было то, что Франция не была с Россией, не имела с ней соглашения, не имела эффективного договора. Во-вторых, Франция в таком географическом положении, которое дало бы ей хорошую позицию против Германии. Короче говоря, французы были отброшены на плохие границы.

Сталин говорит, что то обстоятельство, что Россия и Франция не были вместе, было несчастьем и для нас. Мы это очень почувствовали».

Вечером 9 декабря Сталин дал обед в честь де Голля. Де Голль был настроен мрачно: возвращение с пустыми руками во Францию означало для него крупное поражение. В полночь де Голль уехал во французское посольство, но переговоры продолжали другие французские официальные лица. Компромисс был достигнут, в четыре часа утра де Голль вернулся в Кремль, и договор о союзе и взаимной помощи был торжественно подписан. Сталин предложил отпраздновать это событие. Мгновенно были накрыты столы, и хозяин первым поднял бокал за великую и прекрасную Францию. Де Голль писал позднее, что Сталин сказал ему тогда: «Вы хорошо держались. В добрый час! Люблю иметь дело с человеком, который знает, чего хочет, даже если его взгляды не совпадают с моими».

Де Голль хотел пригласить его во Францию: «Приедете ли вы повидать нас в Париже?» Сталин ответил: «Как это сделать? Ведь я уже стар. Скоро я умру…»

Заключение этого договора укрепило авторитет де Голля во Франции и во всем мире. Он думал, что постиг Сталина: «Я понял суть его политики, грандиозной и скрытной. Коммунист, одетый в маршальский мундир… он пытался сбить меня с толку. Но так сильны были обуревавшие его чувства, что они нередко прорывались наружу, не без какого-то мрачного очарования».

Неизвестно, однако, что Сталин думал о де Голле. Во всяком случае на Ялтинской конференции он сказал Рузвельту, что де Голль показался ему человеком неглубоким…

В переписке Сталина и Черчилля есть немало любопытных документов, но и среди них выделяется письмо от 6 января 1945 года. Премьер-министр Великобритании писал «лично и строго секретно» маршалу Сталину: «На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Главнокомандования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях… Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть».