Тем не менее по старой привычке открытое лицо сартянки, одетой по-прежнему в ее национальный костюм, отнюдь не гармонировало с окружающей туземной же обстановкой, не только в глазах сартов, но даже и в глазах тех русских, которые прожили в Туркестане долго и привыкли видеть сартянку на улице с закрытым лицом. Понятно, как все это должно было шокировать сартов. Здесь сартянка с открытым лицом равносильна женщине, гуляющей по европейскому городу в одной сорочке. На ту беду в одном из уездных городов временно, за недостатком помещения, приемный покой, в котором лечились между прочим и заболевшие проститутки, помещался при уездном управлении. Между сартами стал было распространяться слух о том, что по русским законам при каждом присутственном месте полагается публичный дом, пансионерки которого содержатся будто бы на казенный счет. Вместе с тем число проституток, а следовательно, и число женщин, ходящих по улицам с открытыми лицами, постепенно возрастало. Благочестивые мусульмане не только были возмущены всем этим, но даже и начали уже поговаривать о несомненном наступлении последних времен. На первых порах туземное общественное мнение настолько восстало против открытой проституции, что администрации несколько раз подавались прошение об отводе под публичные дома мест где-нибудь за городом, возможно подальше от последнего и в окрестностях его, наименее обитаемых[471].

Однако же продолжалось это сравнительно недолго. Антагонизм мало-помалу улегся; к открытым лицам присмотрелись; посетителей нашлось немало-таки и в среде самих туземцев, а в заключение многие нашли, что содержание публичного дома – дело хотя и беспокойное, но очень небезвыгодное. Недавно в одном из здешних городов новый дом терпимости был открыт даже и духовным лицом; открыл его один кары, занимавшийся перед тем заучиванием и чтением Корана наизусть.

В первое время существования здесь публичных домов проститутки рекрутировались самыми различными способами. Главным образом это были женщины, или разведшиеся с мужьями, или просто сбежавшие от последних.

Вступая в разряд публичных, они всегда почти поступали на содержание к учредителям домов терпимости, сартам и значительно реже по две по три составляли общежития. Очень нередко были случаи такого рода. Жена, не имеющая почему-либо возможности развестись с мужем законным порядком, или девушка, зависящая от родителей, убегает из дому, является к содержателю публичного дома и просит принять ее сюда в качестве проститутки. Ее, конечно, принимают с большой охотой, всячески ухаживают за ней и снабжают в долг более или менее нарядным платьем с обязательством уплатить сделанные расходы потом, из предстоящих заработков. На первое время и новая, до той поры неизвестная свобода, и веселое препровождение времени нравятся настолько, что является даже опасение, как бы муж или отец, напав на следы, не увел бы домой. Тогда ее уверяют, что избегнуть последнего очень легко, стоит только выдать содержателю дома долговой документ на такую сумму, которую ни она сама, ни ее родственники не были бы в состоянии заплатить. Документ выдается, и проститутка попадает в кабалу.