Покушение на жизнь Столыпина, между прочим, имело на него значительное влияние. Тот либерализм, который он проявлял во время Первой Государственной думы, что послужило ему мостом к председательскому месту, с того времени начал постепенно таять, и в конце концов Столыпин последние два-три года своего управления водворил в Poccии положительный террор, но самое главное, внес во все отправления государственной жизни полнейший произвол и полицейское усмотрение. Ни в какие времена при самодержавном правлении не было столько произвола, сколько проявлялось во всех отраслях государственной жизни во времена Столыпина; и по мере того, как Столыпин входил в эту тьму, он все более и более заражался этой тьмой, делаясь постепенно все большим и большим обскурантом, все большим и большим полицейским высшего порядка, и применял в отношении не только лиц, которых он считал вредными в государственном смысле, но и в отношении лиц, которых он считал почему бы то ни было своими недоброжелателями, самые жестокие и коварные приемы.

Мне несколько лиц говорило, что после катастрофы на Аптекарском острове, когда он в разговорах проводил такие мысли, которые совершенно противоречили тому, что он говорил ранее, когда он был предводителем дворянства в Ковно, губернатором в Саратове, а потом министром внутренних дел, то он на это отвечал: «Да, это было до бомбы Аптекарского острова, а теперь я стал другим человеком».

<…> Во время междудумья, между Первой и Второй думой, правительство опубликовало целый ряд правил, по силе статьи 87 Основных законов. По смыслу этой статьи, во время роспуска Думы правительство может принимать законодательные чрезвычайные меры впредь до созыва Государственной думы, причем в течение двух месяцев после созыва Думы соответствующий закон должен быть представлен в Государственную думу.

Столыпин из этой статьи, посредством самого неправильного и произвольного ее применения, создал целое законодательство, основанное на этой 87-й статье.

По этой статье во время междудумья Столыпин разрешал не только чрезвычайные меры, не терпящие отлагательства, но и такие меры, которые могли терпеть отлагательство еще целые годы.

Так, по этой статье он предрешил все преобразования по крестьянскому вопросу; по этой статье он издал закон о старообрядцах и сектантах; наконец, по этой статье он принял целый ряд мер охранительного и полицейского порядка, но мер законодательных.

Статья 87, автором которой был я, очевидно имеет в виду исключительные, чрезвычайные меры, которые отложить до созыва Государственной думы нет возможности, и притом такие меры, которые не предрешают ничего по существу; например, разрешение крестьянского вопроса в порядке статьи 87 очевидно предрешает весь вопрос капитальнейшей государственной важности по самому его существу.