Если ваши средства ограничены, научитесь шить и сумейте при этом руководствоваться собственными принципами. Проявите свою индивидуальность. Если вы способны сами создавать свою одежду, одеваться со вкусом будет для вас недорогим удовольствием. Если же вы поймете, что ваш вид в фас лучше, чем в профиль, показывайте себя окружающим предпочтительно с этого ракурса.

Я слышала, как про некоторых женщин говорили: «Ее волосы красиво растут». Рассмотрев их лица, я обнаружила, что́ именно имелось в виду: волосы были волнистыми и окружали лицо причудливыми, привлекательными завитками. Однако потом я порой видела, что эти же женщины зачем-то приглаживали свои волосы, тщательно их расчесывая, делали пучок, создавая прямой пробор. В общем, они оказались плохими «ювелирами», лишив свою внешность одного из самых выигрышных аспектов. Когда я видела, как женщины с роскошными густыми волосами (что было их главным привлекательным признаком) зачесывали волосы назад, закручивая их в тугой пучок, то была готова разрыдаться от их бездумного отношения к собственному облику.

Однажды я услышала, как некая пара, мужчина и женщина, оказавшиеся на борту трансатлантического лайнера, разговаривали друг с другом – это был явно самый первый этап их сближения. Мужчина сказал ей тогда: «У вас такие красивые глаза, отчего же вы не желаете обратить это в свою пользу?» На следующий день я случайно увидела эту даму, пока она прогуливалась по палубе, и вдруг поняла, что мужчина был прав. Она смотрела на все вокруг, наполовину прикрывая свои тяжелые веки, которые делали ее вечно полусонной, даже простоватой. Когда она на кого-нибудь обращала взгляд, он был пристальный, неподвижный, без тени улыбки… Если бы у меня были такие глаза, как у нее, я бы каждый день раскрывала их как можно шире и как можно чаще. Это бы совершенно точно оживляло разговор и способствовало гораздо лучшему взаимопониманию. И я обязательно научила бы свои глаза такому приятному качеству, как внутренняя улыбка…

Мне известна одна женщина, про которую не раз говорили: «Она так красива, когда улыбается, да только она никогда не улыбается…» Эти слова представляли собой, как говорится, «толстый намек на тонкие обстоятельства». Однако намек этот, вероятно, не дошел до адресата… Всякий раз, когда я ее видела, уголки рта у нее были опущены, а мышцы щек расслаблены. Если что-то неожиданно выводило ее из этого состояния, она вдруг на мгновение лукаво улыбалась, выказывая проблески ума и благодушия, и это было совершенно очаровательно. Секундная улыбка мгновенно превращала ее из дурнушки с подавленным выражением лица в веселую, привлекательную особу, лет на десять моложе той, что стояла передо мной мгновением раньше. Если бы она занялась собой и смогла навести нужный лоск на собственную внешность, она бы всегда соответствовала этой своей улыбке.