31-го, около полудня, его королевское высочество отправился в Александро-Невский монастырь и когда приехал туда, все уже сидели там за столом. Как скоро мы вошли в залу, где обедали, герцогу и всем нам тотчас очистили места, и его королевскому высочеству пришлось сидеть возле императора с левой стороны. Императрица с принцессами, обеими герцогинями и знатнейшими из дам кушала в особой комнате; прочие придворные дамы и кавалеры сидели также в особой, а для офицеров, которым недостало места в зале, где кушал император, накрыты были в одной из смежных комнат особые столы, так что всех обедавших было в этот день более трехсот человек. Всем гостям подавалось мясо, которое обыкновенно неохотно допускается в монастырях; но на столы, занятые духовенством, ставились только рыбные блюда. Из иностранных министров на этом обеде не было никого. За столом провозглашены были лишь немногие заздравные тосты, и при них палили из пушек. В час император встал из-за стола и уехал на свою яхту для обыкновенного послеобеденного отдыха; но императрица и прочие гости несколько времени не вставали еще со своих мест, и его королевское высочество, наш герцог, еще прежде чем удалился император, прошел в дамскую комнату, где, стоя за стулом государыни, разговаривал как с ее величеством, так и с императорскими принцессами до тех пор, пока они не встали из-за стола. В то время как из этой комнаты выносили столы, ее величество со всеми присутствовавшими слушала в одной из соседних комнат монастырских певчих, между которыми были прекрасные голоса, и в особенности очень сильные басы. Когда же из столовой все было вынесено, императрица с дамами опять вошла в нее и села там с принцессами, обеими герцогинями и его королевским высочеством, который имел удовольствие занять место подле старшей принцессы. Государыня также обращалась к нему часто с разговором и вообще была с ним в этот раз как-то необыкновенно милостива. В 3 часа император возвратился и пришел в ее комнату. Его величество казался в отличном расположении духа, потому что много шутил и смеялся с княгиней Голицыной и с женой Ивана Михайловича Головина. Последней он сказал между прочим, что она родит близнецов. Побыв несколько времени у дам, он прошел в большую столовую залу, и тут архиепископ Новгородский, как глава русского духовенства и архимандрит монастыря, раздал большей части гостей большой отгравированный на меди план Александро-Невского монастыря, который изображен на нем так, как он собственно должен быть, со всеми строениями, садами и мелкими принадлежностями. Так как его королевского высочества, нашего герцога (который в это время находился у императрицы и беседовал с принцессами), при раздаче не было, то он на сей раз не получил экземпляра, потому что ни одного не осталось, но ему обещали доставить его в самом скором времени, причем и мне обещан был экземпляр. Часа в четыре ее величество императрица, в сопровождении императорских принцесс, обеих герцогинь, нашего герцога (который вел старшую принцессу) и всех дам, пошла в небольшую нижнюю часовню монастыря (в котором две часовни, устроенных одна над другою) и осматривала там гробницу покойной вдовствующей царицы. В этой же нижней часовне находилась и рака покоившегося теперь в монастыре святого Александра, которая, по обыкновению, будет вмещать в себе серебряный гроб с его мощами. Она обита красным бархатом и обложена золотым галуном. Мощи же святого, покоящиеся в серебряном гробу, поставлены, как сказано, в верхней часовне, устроенной прямо над нижнею. Из этой часовни императрица прошла на свою барку и отправилась на яхту «Принцесса Елизавета», куда за нею последовали императорские принцессы и все придворные дамы, а обе герцогини с прочими дамами сели на свои собственные маленькие парусные суда. Скоро император также явился на яхту «Принцесса Елизавета», на которой, в обществе императрицы и принцесс, и поехал назад в С.-Петербург. Когда адмирал буеров пушечным выстрелом подал сигнал к отплытию, все якоря были сняты; затем старый ботик отчалил от берега у монастырского моста, и из монастыря отсалютовали ему 13 выстрелами. Император возвратился в С.-Петербург на этом ботике и приехал прямо к крепости, где он сохраняется, а потом отправился на своей верейке к князю Меншикову, куда последовала за ним и вся флотилия, потому что князь (по случаю дня св. Александра, его покровителя) просил к себе не только его величество со всеми членами высочайшей фамилии, но и всех бывших в этот день в монастыре. По прибытии туда государь сел на приготовленную для него маленькую верховую лошадь (ради удобства он любил ездить на маленьких лошадях) и поехал в сад, где приготовлено было угощение. Но его королевское высочество, наш герцог, остался у моста, чтоб дождаться императрицы и встретить ее. Она скоро и подъехала на своей яхте. Тут ее величество, герцогини и все дамы сели в стоявшие для них у моста кареты князя и поехали в сад, куда кавалеры пошли пешком. Там разбито было множество палаток, в которых находились столы, уставленные кушаньями. Но так как стало очень холодно, то император решил надеть парик и употребил в дело первый, какой попался ему под руку, а попался-то белокурый. Вечером весь город был иллюминирован. <…>