Еврейский комплекс неполноценности, нежданно-негаданно проявившийся у моего друга-поэта, я назвал «комплексом полукровки», вероятно, потому, что наблюдал нечто похожее у других своих знакомых «двойного происхождения»: замечал, что они были «зациклены» на национальных проблемах не в пример больше, чем я.

Но в данном случае, быть может, природа этого комплекса была другая. Мой друг-поэт, которому я приписал «комплекс полукровки», родился и вырос на Украине, в Днепропетровске, и чистая московская речь для него изначально была чем-то таким, чем ему надо было овладевать: он не ощущал ее в полной мере своей. Я же был начисто лишен этих комплексов не только потому, что был коренным москвичом, но еще и потому, что детство мое прошло в «Стране Гайдара». Мироощущение жителя этой мифической страны напрочь избавило меня от всяких национальных комплексов. В отличие от моего друга-поэта, детство которого протекало совсем в другой среде, и даже в отличие от Б.Л. Пастернака, с антисемитизмом я впервые столкнулся гораздо позже, уже почти взрослым (об этом речь впереди). А все болезненные ощущения такого рода зарождаются, как видно, именно в детстве. Мое же детство, как я об этом уже писал, было искусственно, так сказать, дистиллированно советским. И это, как ни странно, и защитило, спасло меня от всяких болезненных комплексов. Кстати, не только национальных: долго еще я жил с этим «советским» ощущением хозяина жизни, хотя подлинными хозяевами давным-давно уже были люди совсем другого разбора.

Вероятно, это же самое мироощущение гражданина «Страны Гайдара» с детства приучило меня не стесняться своего еврейства: «Ну, подумаешь, ну, еврей, ну — и что такого!»

В «Стране Гайдара» это воспринималось легко, даже нарочито облегченно. И я, читая про это, весело смеялся. И никакой фальши не ощущал — да ее, наверно, и не было! — скажем, в реплике одного из персонажей «Золотого теленка»: «Да, вот так: евреи есть, а вопроса еврейского нету!»

Эта с детства привитая мне гайдаровская привычка не стесняться своего еврейства тоже — как это выяснилось впоследствии — сослужила мне хорошую службу.

Мой друг Шурик Воронель недавно прислал мне из Израиля свою новую книгу — сборник статей на разные темы, но, как правило, связанные с еврейскими.

Почти все его рассуждения этого рода довольно-таки далеки от меня. Но одно его соображение (точнее — наблюдение) показалось мне на редкость метким:

Когда ты чувствуешь себя евреем и окружающие именно так тебя и видят, в душе не возникает повода для разлада. Но если вообразить о себе невесть что (например, со щегольским оттенком: я — гражданин мира, я — русский интеллигент, я — европеец и живу вне наций), а окружающие не смогут при этом избавиться от впечатления от моей экзотической внешности или чрезмерной еврейской живости — конфликт неминуем.