Моя энергия уходит в песни – это мои обязательства. Это моя работа, мое влияние на планету Земля. Я не хочу начинать заниматься благотворительностью. Благотворительность – последствие славы или позора. Одна фраза, которую я и в самом деле внес в «Великое рок-н-ролльное надувательство», была: «Позор, у них у всех на меня зуб!» Это же Кеннет Уильямс! Я так люблю все его «Так держать»[322]. В детстве эти фильмы казались такими веселыми. Для молодого ума того времени они стали славной насмешкой над правилами и нормами современного общества. Так и получилось, что еще давно, когда Малкольм только начинал фильм, задолго до того, как тот превратился в «Великое рок-н-ролльное надувательство», мне удалось туда кое-что добавить.

У юмора можно многому научиться. Буду ли я учиться у «Войны и мира» или у Нормана Уиздома? Да подайте мне Нормана, когда угодно. Он ближе моему жизненному опыту и, следовательно, имеет большее отношение к делу. А глубинная тоска русской интеллектуальности бесконечно далека от всего того, что я испытал. Хотя, возможно, я еще и доберусь туда. Если вы умираете от неизлечимой болезни в больничной палате, вот где место Достоевскому. Там все так ужасно, что даже может повеселить.

Я действительно читал в детстве «Преступление и наказание». И я хорошо помню телесериал с английским актером Джоном Хертом в главной роли[323]. Немного похож на крысеныша, но какой же он замечательный актер. Он также сыграл знаменитого гомосексуалиста Квентина Криспа в фильме «Голый чиновник»[324]. Я встретил Херта много лет спустя, он мне и вправду понравился. Внешне напомнил мне Кита Левина – с такой же жирной кожей. Но у него не было мертвых глаз Кита. Я нашел его умным человеком и способным к реально интересной беседе. Он мне понравился. Умный зайка. Его жена или подруга умерла год назад, и он испытывал глубокую печаль. Ему было очень трудно находиться на публике. Я чувствовал его боль, так или иначе, та же боль присутствует и в моих песнях.

Скорбеть на публике очень трудно, и худшая сторона этого – когда совершенно незнакомые люди подходят и говорят, что они «сочувствуют вашему горю». Излишнее напоминание о том, о чем ты пытаешься не думать хотя бы несколько коротких мгновений. В конце концов ты понимаешь, что жизнь может быть настоящим дерьмом, и она становится только хуже, так что лучше бы тебе попытаться сделать ее более сносной. Тебе приходится с этим смириться. Я делаю все, что в моих силах. Внутренне, в своей голове, люди, которые продолжают к вам подходить с соболезнованиями, имеют в виду только хорошее, но они напоминают тебе о чем-то, что заставляет тебя чувствовать себя очень уязвимым и хрупким эмоционально, изолированным в окружении незнакомцев. Это ужасная вещь, которую приходится терпеть. Такое часто случается.