«Я никогда не думала, что у него есть талант, всегда считала гением Сида». Печальное, жалкое, глупое обвинение, которое все еще доносится из лагеря Малкольма Макларена. Эти слова принадлежат Вивьен Вествуд и были сказаны ею еще в конце 1975 г., когда я отказался подчиниться ее модному диктату. Спасибо тебе, блядь, преогромное, сука, ты загоняешь втридорога мои гребаные идеи одежды, и у тебя хватает наглости так говорить.

Самое ужасное, что на эти слова отреагировали многие люди, которым захотелось им поверить, а я до сих пор изгнан из, назовем так, модного общества из-за распространившегося там ко мне отношения, подхваченного еще в те давние времена с легкой подачи Малкольма и Вивьен. Ну прям зашибись, детка. Только я все еще здесь.

Восемь долгих и беспокойных лет прошло с тех пор, как развалились «Пистолз». Я вроде как понимал, что за это время много достиг и доказал, но теперь, наконец, мое дело против Малкольма дошло до суда.

С самого начала мой адвокат Брайан Карр сказал мне, что у меня нет ни малейшего шанса на этой богом данной земле отсудить себе хоть что-нибудь, и я не должен продолжать разбирательство. Я настоял на том, чтобы поговорить с барристером, – штука, которую надо обязательно усвоить, если оказываешься в подобной ситуации в Англии. И он ответил: «О, это очень рискованно. Вы готовы?» И все завертелось. Слушания закончились за несколько дней до моего настоящего триумфа – выхода сингла «Rise»[327]. Эта песня изменила отношение ко мне людей в позитивную сторону. Мы сняли отличное видео, показывающее вывешенное на веревках белье в одном из самых истерзанных районов Лондона – волнующие образы тех мест, где я вырос, – благодаря которому мы залетели на MTV. Мы побывали и на Top of the Pops, и песня, похоже, зашла всем – даже критикам! Битва с Малкольмом казалась древней историей.

Сам «процесс», впрочем, длился три дня, и Малкольм благоразумно решил не участвовать в суде. Все это было похоже на дохлый номер, какой-то сплошной понос. Я не знал, чего хочу на самом деле. Мне не хотелось больше никаких тайных обид, и я не желал уходить, завладев всем. В каком-то смысле мне нужна была «доля», и в конечном счете мы получили то, что получили: мы, четверо выживших участников, должны были разделить между собой все, начиная с названия Sex Pistols и заканчивая тем, что осталось на банковском счете группы – бо́льшая часть денег с него пошла в уплату огромного непогашенного налогового вычета.