А мы в тот день должны были ехать на рыбалку, отец говорит: выходим, сейчас машина придет. Я говорю: «Нет, я хочу песню одну послушать». «Закрой за мной дверь, я ухожу». Три раза послушал. А только выехали за город, стал вертеть настройку приемника, и говорят – сегодня разбился Виктор Цой.

Ольга Швацкая:

Вечером 15-го мы сидели за столом – так проходили все вечера на даче, за столом, с телевизором и разговорами, взрослые выпивали. И я рассказывала очередной соседке по даче о том, как мы общались в Пленчике с гитаристом группы «КИНО»…

Начался 9-часовой выпуск программы «Время». Диктор объявил, что Виктора Цоя не стало. «Не справился с управлением автомобиля на обратном пути с рыбалки, и не вписался в поворот». Мы с Нинкой переглянулись, и в тишине она сказала «Саша?». Диктор подтвердил, что Виктор был в машине один. Потом мы вернулись в Ригу, через пару недель Нина уехала домой в Питер. В следующем году я снова была в Плиеньциемсе, в «Икаре», с теми же примерно «соучастниками». Только Юрия больше не было, как и Виктора. Не знаю, приезжал ли Юрий еще в Плиеньциемс, приезжала ли туда еще Наталья – она с нами никогда не общалась, и я бы ее и не узнала. Мы все как-то за год повзрослели, кончилось наше «лето» и детство. Ездили на место гибели Виктора, молча обошли местность, постояли на мостике над ручьем.

Это был 1991 год, принесший первый путч. Институт, где работали родители, распался. База отдыха «Икар» перешла (за долги, наверное) в собственность латвийского государства. Потом «Икар» вроде продали с аукциона. Мы иногда ездили на «километр», гуляли по единственной тропе от шоссе к «Икару», помню пару пикников, организованных родителями. Потом все разъехались, многие уехали из страны. До сих пор мы с любовью вспоминаем о Пленчике (спасибо Интернету за возможность связаться с людьми почти в любой точке шара), и о том лете, когда мы общались с Юрием Каспаряном…

Стремительный взлет Цоя к славе, и стремительная, мгновенная смерть. Не это ли – избранничество? Отслужил миссию, и его – фьюить, обратно на небеса. Нечего на земле грешной дури набираться, ты нам нужен здоровеньким/молодым, чтобы снова, в другом образе, сеять доброе и светлое. Ведь он не увлекался наркотой, занимался спортом. Помню его пробежки и «карате с тенью» под теми самыми соснами на морском берегу (кто знает – поймет, о чем речь). Цой вел здоровый образ жизни.

Мне кажется, всю мою жизнь можно оформить как фильм из его песен, каждый фрагмент жизни вписать под песню. Где-то я была та самая «восьмиклассница», а где-то – «закрой за мной дверь, я ухожу». Бездельничаю до сих пор частенько. А уж Мистер Икс… В этом я в свое время дошла до профессионализма. И душа всегда требует – перемен! Но я часто задаю себе вопрос: было бы для меня его творчество так важно и интересно, если бы я не столкнулась с его персоной? Если бы они с Юрием не снимали дом в поселке, и если бы в тот один – как пишут в книгах, роковой, – вечер Юрий не заговорил с нами? Если бы просто, как всегда, они с Виктором прошли мимо, едва ли кивнув нам при пересечении путей; если бы не началась беседа, которая продолжалась теперь, кажется, вечность, хотя на самом деле – неделю-две… болтовня ни о чем 27-летнего парня с молодыми «курицами», фанатками его лучшего друга. Наши друзья тоже рвались общаться, иногда их собиралось чересчур много. Юрий в таких случаях галантно уходил прогуляться, подальше от толпы любопытных («ноги размять»). Помню, на вопросы о Викторе, «почему друг твой с нами не общается», он пояснял, что Виктор – скромняга, не любит славы, и не знает, что делать со своей знаменитостью. Дескать, на запросы автографов он изображает раздражение, чтобы не заржать – «какая, говорит, я звезда? Так, песни о наболевшем пишу»…