Противник готовился к новой атаке; многочисленные орудия подготовляли ее. Атаку он начал после полудня. Его массовые цепи и резервы шли на сближение. Бой разгорался. Уже 2-й батальон на восточной окраине села отбивает атаки. В 3-м батальоне сильный огневой бой с приблизившимся почти вплотную противником.

Никогда еще до сего времени среди марковцев не вырывалось открытое признание: «Страшно!», а теперь оно произносилось. Им казалось, что они не уцелеют от огня противника, не устоят и не уйдут от его массы. Сказывалось и то, что среди них уже не было полковников Булаткина и Волнянского, не было и многих командиров рот, а сомнение в начальнике отряда, благодаря которому накануне батальоны понесли большие и напрасные потери, теперь уже перешло в недоверие.

Марковцы сдерживают противника, но местами все же вынуждены подаваться назад. Убит офицер, вытащить его поползли два других и… остались лежать трое. Сильный бой шел у Кубанских стрелков и шел не в их пользу: их батальоны и поддерживающие их семь орудий не в состоянии сдержать красных, обходящих село с севера.

Когда пришло приказание марковцам отходить, то оно уже было запоздалым для 3-го батальона, которому нужно было предварительно спуститься с возвышенности в село. Ему оставалось отходить по буграм и ложбинам вдоль южной его окраины. Трудно пулеметным двуколкам, санитарным повозкам: на помощь лошадям впрягались люди. Так отходил батальон 2–3 версты, пока не вышел на линию западной окраины села и… не уперся в глубокий, с крутым скатом, овраг. Объехать его можно было лишь у села, но там уже противник. В другую сторону овраг тянулся до бесконечности. Раздумывать не приходилось: было лишь одно решение – перейти овраг и при этом как можно скорее, т. к. к югу, верстах в 2–3, видна колонна кавалерии, неизвестно чья.

Скат оврага крутой, покрытый навеянным снегом и глубиной аршин 25–30. Противоположный подъем из него – пологий. Итак, главное спуститься. Ротам это не составляло труда: люди катились на спинах, на подводах.

Первым решил спуститься начальник 5-го пулемета, поручик Малышев. Он приказал вожжами и веревками вязать колеса пулеметной двуколки, затормозив их совершенно, да еще вставить в колеса винтовки. Сделав это и облегчив двуколку от патронных ящиков, которые были сброшены в овраг, поручик Малышев, сказав: «Все равно погибать!» – приказал номерам уцепиться за задок двуколки, чтобы не дать ей опрокинуться, подвел ее к обрыву и перекрестился. Сделав первые шаги, лошади сразу же были посажены на задние ноги и… коренник с уцепившимся за узду поручиком Малышевым, пристяжная, двуколка, ездовые… все вихрем, в облаке снега, понеслись вниз. К счастью, как край оврага, так и его дно были покрыты толстым слоем снега, и спуск прошел благополучно. Это всех подбодрило и через минуту скатился с тем же успехом пулемет поручика Стаценко, а еще через несколько минут туда летели все пулеметы, подводы, ящики… На дне оврага все барахтались в снегу, вытаскивая двуколки, подводы на менее заснеженное место, подбирали ящики… Все грузилось снова на подводы. Спуск прошел без жертв, увечий и даже контузий.