Генерал-квартирмейстером Полевого штаба главнокомандующего по представлению Куропаткина становится сухой, педантичный, жесткий, трудолюбивый и усидчивый генерал Алексей Ермолаевич Эверт.

В условиях затишья на фронте, наделенный всей полнотой власти и ответственности за положение дел на Дальневосточном театре военных действий, Куропаткин в первую очередь стремится усовершенствовать организационные аспекты реализации завершающей фазы стратегического плана войны.

С неуклонным наращиванием прибывающих из Центральной России и Сибири резервов громоздкость группировки русских войск в Маньчжурии, набравшей численность порядка 310 тысяч человек и 1350 орудий, становится все более очевидной, что прежде всего пагубно сказывается на качестве и эффективности ее управляемости.

По инициативе нового главнокомандующего, поддержанной Военным министерством, Главным штабом и императором, 22 октября 1904 года Маньчжурская армия разделена на три самостоятельных оперативных объединения по четыре армейских корпуса в каждом: 1-ю, 2-ю и 3-ю Маньчжурские армии.

1-й Маньчжурской армии выпал счастливый билет: из Хабаровска с должности командующего войсками Приамурского военного округа востребован отлично знакомый с особенностями Дальневосточного театра военных действий, покоритель Пекина, знающий свое дело генерал Линевич.

Образовавшиеся престижные вакансии двух других командармов непредсказуемо заполнили варяги, назначенные лично Николаем II, – командующий Виленским военным округом генерал от инфантерии Оскар-Фердинанд Казимирович Гриппенберг и командующий Одесским военным округом генерал от кавалерии Александр Васильевич Каульбарс ранее в войне не участвовали и прибыли на фронт только в ноябре 1904 года. Между тем оба генерала были старыми и добрыми сослуживцами Куропаткина по Средней Азии, более того, Гриппенберг одно время был даже непосредственным начальником Алексея Николаевича, тогда еще юного подпоручика, в 1-м Туркестанском стрелковом батальоне.

Повлиять на расстановку столь ключевых фигур для дальнейшей организационно-штабной работы, как командующие армиями, Куропаткин не смог и, очевидно, не пытался, ибо знал пределы своих возможностей и неприемлемость любого давления извне и без того мнительного самодержца.

На решении кадрового вопроса очевидно сказались вполне естественное желание царя иметь своих независимых информаторов в отдаленной, а потому сложно контролируемой маньчжурской генеральской когорте, и давние личные субъективные симпатии Николая II.

Так, в Высочайшем рескрипте, адресованном лично Гриппенбергу, царь напишет буквально следующее: «Продолжительное служение Ваше отечеству, отмеченное боевыми подвигами и обширным опытом в деле боевой подготовки войск, дает мне полную уверенность, что Вы, руководствуясь общими указаниями главнокомандующего, будете успешно направлять к достижению целей войны деятельность вверенной Вам армии и что под Вашим начальством наши доблестные войска проявят присущие им мужество и стойкость в борьбе с врагом в защиту чести и достоинства родины».