За свою службу Куропаткин трижды занимал должность командующего армией, дважды – главнокомандующего: в Маньчжурии и на Северном фронте Первой мировой войны, дважды командовал военными округами. Последовательно заслужил воинские звания и чины от подпоручика до генерала от инфантерии, выше – только генерал-фельдмаршал. За исключительную личную храбрость, героизм и беспримерное мужество стал дважды георгиевским кавалером. Неоднократно ранен и контужен. Удостоен всех российских орденов, за исключением Андрея Первозванного и Святого Георгия I и II степени. С честью прошел через пять боевых походов и три войны, где не проиграл ни одного сражения, за исключением Мукденского, исход которого, несмотря на сдачу Мукдена противнику, до настоящего времени признается военными историками как «неопределенный для обеих сторон».

Зарекомендовал себя как выдающийся пограничный деятель государственного масштаба: занимался урегулированием проблем прохождения линии государственной границы с сопредельными странами – Кашгарией, Персией и Афганистаном; являясь военным министром, руководил через Главное управление казачьих войск обеспечивающими безопасность русско-китайской границы Семиреченским, Сибирским, Забайкальским, Амурским и Уссурийским казачьими войсками, Памирским пограничным отрядом.

Многогранно и объемно теоретическое наследие Алексея Николаевича Куропаткина – «первым пером» российской военной науки он не стал, но оказал заметное влияние на развитие отечественной военной статистики и военной истории.

В России надо жить долго – для того чтобы успеть заработать репутацию, доделать недоделанное, достичь профессиональной, интеллектуальной или морально-нравственной вершины, быть низвергнутым с нее под аплодисменты и улюлюканье толпы, побыть продолжительное время оплеванным и униженным, при этом смиренно, с надеждой и отчаянием дожидаясь, чтобы вспомнили невзначай и милостиво реабилитировали.

Пройти весь путь в добром здравии и уважении соплеменников удается далеко не всем, последняя фаза человеческого бытия в России, обозначенная Александром Сергеевичем Пушкиным как «они любить умеют только мертвых», составляет, согласно отечественной традиции запоздалой благодарной памяти, исключительно посмертную часть биографии.

Единственный критерий поведенческой оценки офицера – верность присяге.

Ей, принесенной в первый раз в юнкерской юности в 16-летнем возрасте, Алексей Николаевич Куропаткин не изменил никогда, после крушения империи не служил нигде и никому, кроме Отечества и русского народа.