События в Кронштадте разворачивались молниеносно. Более десяти тысяч матросов и солдат на острове Котлин, подогретые провокаторами, перешли на сторону «Временного революционного комитета» во главе с эсером Петриченко. Комиссара Н. Н. Кузьмина, председателя Кронштадтского Совета П. Д. Васильева и защищавших их матросов-большевиков арестовали и бросили в тюрьму. В открытых водах Финского залива, где не было льда, сосредоточивались английские корабли, которые готовились оказать помощь мятежникам.

В партийных и военных организациях Питера срочно началось формирование отрядов. Город и губерния были объявлены постановлением Совета Труда и Обороны РСФСР на осадном положении. Восстанавливалась 7-я армия. В этих условиях Лепсе как военный комиссар считает своим прямым долгом быть мобилизованным. Он рвется к М. Н. Тухачевскому, которому была поручена ликвидация контрреволюционных выступлений, спровоцированных и поддерживаемых белой эмиграцией.

… — Нет, Мария, не могу я поехать в Москву… Не уговаривай, — спешно надевая армейскую форму, отвечал он жене, которая со слезами на глазах стояла перед ним. — Мне Юкка[4] не простил бы. Посчитал бы меня отныне не своим другом.

— Ваня, но тебя же впервые избрали делегатом на партийный съезд… И пойми меня, я скоро должна стать матерью, а ты — отцом. Ванюша, родненький, тебя же не призывают. Без тебя обойдутся, Ванечка. Ты же сам говоришь, что наша армия теперь сильна, что в Петроград срочно перебрасывают войска из Сибири…

— Мария, ну пойми теперь ты меня. — Лепсе тронули слезы жены, которая никогда так пе плакала, он старался говорить ласково, чтобы успокоить ее. — Ведь гибель Юкки, которого мы гак любили с тобой, и на моей совести. Если мы не уберегли ею, то обязаны искупить кровью — спасти его дело. Подумай сама, моя милая, родная Марусенька: он поднимал кронштадтцев против самодержавия, теперь какая-то сволочь поднимает их против нас. Там арестовано около полутысячи большевиков, у которых и семьи и дети… Ты понимаешь? Их могут расстрелять в любую минуту.

С Н. М. Апцеловичем, которому обязательно нужно было ехать в Москву, Лепсе передает записку. Он пишет ее наскоро в квартире Наума Марковича, с которым пришел попрощаться. Через двадцать минут Лепсе отбывает в Ораниенбаум. Что сказать в записке? Может, то самое главное, о чем он все эти дни думал? Именно так и нужно — коротко и ясно, решает Лепсе: «В Бюро фракции РКП(б) ЦК союза металлистов. Прошу при голосовании по вопросу о роли и задачах профсоюзов считать меня за платформу Ленина. Высказываюсь за платформу, поддерживаемую т. Лениным, так как считаю эту платформу единственно правильно выражающей задачи профсоюзов».