Представители победоносной повстанческой Коммуны явились еще до окончания сражения в Законодательное собрание и заявили, что от имени народа они вновь выражают доверие к нему, если будут приняты неотложные меры общественного спасения.

Собрание только теперь наконец приняло решение о короле, и то не об отречении, а о его временном отстранении от власти. Оно решило созвать Национальный Конвент на основе всеобщего избирательного права. Теперь все граждане стали «активными». Вопрос, который безрезультатно на протяжении трех лет пытались решить депутаты, заставил решить сам народ. Вместо прежнего правительства был создан Временный исполнительный совет, обладавший большей властью, поскольку он заменил еще и короля. В него включили трех бывших жирондистских министров и избрали трех новых. На пост министра юстиции избрали Дантона, признав тем самым победу народного восстания 10 августа. За него проголосовали 222 депутата из 284 присутствовавших. Этим избранием Дантон был обязан победе народа, а не своему личному авторитету. Кондорсе, прежде выступавший против Дантона, но на этот раз проголосовавший за него, так объяснял свою позицию: «Меня упрекали в том, что я подал свой голос за назначение Дантона министром юстиции. Вот мои основания. Необходимо было, чтобы в министерстве находился человек, который пользовался бы доверием народа, только что низвергнувшего трон, необходимо было иметь в министерстве человека, который своим превосходством мог бы сдерживать жалкие орудия полезной, славной и необходимой революции; необходимо было, наконец, чтобы этот человек благодаря своему дару слова, уму и характеру не унизил бы ни министерства, ни членов Национального собрания, которым пришлось бы иметь с ним дело. Дантон один обладал этими качествами. Я избрал его и не раскаиваюсь в этом. Быть может, он преувеличивал принципы народных конституций в смысле слишком большого уважения к идеям народа, слишком большого пользования в делах его движениями и его мнениями. Но принцип действовать с народом и через народ, руководя им, это — единственный принцип, которым можно в эпоху народной революции спасти законы; все партии, которые отделяются тогда от народа, кончают тем, что губят себя, а быть может, и его вместе с собой».

Ближе всех к народу оказался Дантон. Но и все монтаньяры именно теперь выдвигаются на авансцену. Революция 10 августа заменила конституционную монархию буржуазной демократией. Но сама она в лице якобинского блока раскалывается по вопросу о том, насколько далеко должна пойти буржуазия в уступках народу. Теперь это будет осью политической борьбы между жирондистами и монтаньярами, хотя на поверхность выступят иные дела и страсти разгорятся из-за личных столкновений. Действующие лица все те же, но роль их уже иная. Роль Дантона выясняется уже 10 августа; вождь революции закономерно сделается главой правительства, и наступит, как пишут новейшие историки, «период диктатуры Дантона».