Деятельность Робеспьера начинается на ином, вначале очень жалком уровне. Ведь 10 августа он устранился от борьбы, хотя, пожалуй, никто так напряженно не вслушивался в звуки стрельбы около Тюильри. Когда после полудня исход дела стал ясен, Максимилиан смело вышел из своего уютного убежища в доме Дюпле и решительно направился на Вандомскую площадь, на заседание секции Пик. Его появление оказалось как нельзя более своевременным. Стрельба стихала, настало время для политических речей. А в революционной Коммуне, не говоря уже о секциях, крайне недоставало ораторов, способных закреплять результаты вооруженной борьбы в политических формулах. Секция выбирает его своим представителем в Коммуне. Вечером в Якобинском клубе Робеспьер развивает программу закрепления власти революционной Коммуны. Для этого она должна направить в 83 департамента своих комиссаров, чтобы они разъяснили там истинное положение и, естественно, подготовили успех сторонников Робеспьера на предстоящих выборах в Конвент.

Коммуна — орган восставшего народа, — конечно, раздражает Собрание, особенно жирондистов, у которых в Коммуне нет никакого влияния. Собрание 12 августа принимает решение об избрании Директории Парижского департамента, которая должна контролировать Коммуну. Там, естественно, это вызвало возмущение, и в тот же день от ее имени в Собрании выступил Робеспьер и обосновал требование не создавать директорию. Он заявил, что Коммуна, призванная спасти Революцию, должна обладать «всей полнотой власти, подобающей суверену», что назначение директории есть покушение на эту власть путем создания другой власти. Робеспьер знает, что не столько право, сколько сила на стороне победившей Коммуны, и поэтому он позволяет себе говорить небывалым для него языком революционной угрозы: «Чтобы избавиться от этой власти, разрушительной для его суверенитета, народу придется еще раз взяться за оружие отмщения. В этой новой организации народ видит между собой и вами некую высшую власть, которая, как и прежде, только затруднила бы действия Коммуны. Когда народ спас отечество, когда вы распорядились о созыве Национального Конвента, который должен прийти вам на смену, — что иное остается всем, как не удовлетворить его желание? Или вы боитесь положиться на мудрость народа, пекущегося о спасении отечества, которое может быть спасено только им?»

Собрание, не столько убежденное, сколько напуганное «оружием отмщения», соглашается. Директория сможет контролировать только финансовую сторону дела. Так провалилось первое покушение на Коммуну.