Всякая попытка сослаться на опыт давнего и личного знакомства с героем будет, конечно, снижением тона, но все-таки рискну. Тем более что снижение тона — это как раз стихия Никулина.

Вспомним, как высокопарно и надрывно или проникновенно и возвышенно выступали по телевидению народные артисты, приглашенные к Президенту бывшего СССР на встречу с интеллигенцией. А потом очередь дошла до Никулина.

— Не даст мне Моссовет мяса для хищников, — сказал Ю. В., — их дело. Я хищников им прямо к Моссовету привезу и выпущу — пусть питаются.

Из всех проблем культуры, поименованных в этот день, насколько я знаю, решена была единственная — эта.

Год 1986-й. Кабинет директора Цирка на Цветном бульваре. Мы снимаем фильм «Прощай, старый цирк». До последнего представления остается несколько дней, дальше разрушение, расчистка и строительство будущего нового-«старого» цирка на том же месте. Из кабинета голос:

— Здравствуй, мальчик! — не только мы, снимающие тут последние две недели, но и люди, входившие в этот кабинет ежедневно, не возьмутся определить, с кем говорит Ю. В. — с фронтовым товарищем, с заболевшим пеликаном или с заместителем министра культуры.

Можно войти, посмотреть на его выражение лица, употребить все новейшие достижения физиогномики — все равно не поймешь. Разве что увидишь, что не с пеликаном, поскольку — по телефону.

Бывает от природы поставленный голос, который не сфальшивит, не подведет в самой трудной оперной партии. Так вот у Никулина — от природы поставленный абсолютный демократизм — чудо не менее редкое. Помните: «и истину царям с улыбкой говорить»? Это свойство, о котором Пушкин только мечтал, а Никулин, видимо, получил от рождения. Именно свойство, а не положение в обществе. Потому что не только во времена, когда популярность Никулина уже перевалила свой пик и, пожалуй, чуть-чуть пошла вниз (а вы попробуйте быть так же популярным в роли многолетнего директора цирка, как в роли Балбеса или Юрика), не только тогда, когда в городе Ташкенте останавливались трамваи, потому что прошел «сам Никулин, живьем», как рассказывал мне режиссер фильма «Двадцать дней без войны» Алексей Герман, но и давно, тридцать лет назад или еще больше, «Когда деревья были большими», а Никулин только-только начинал сниматься, — это свойство было ему присуще в той же самой мере, и я тому живой свидетель.

Кумиром был «Современник», а кумиром «Современника» был Олег Ефремов. И при всем демократизме всеобщего приятельства все, в том числе и он сам, знали и чувствовали: лидер, не зря же подпольная кличка его среди современниковской молодежи была Фюрер. Трезвый он был напорист, логичен, взрывчат и неотразим. Выпив, мог стать неприязненно надменен и агрессивен.